Когда наконец сенат Калифорнии начинает слушания по делу о взрыве в Силмаре, Уолли совершенно не подготовлен к нападкам со стороны председателя комитета, когда Уолли дает показания. Джек Фентон, сенатор-демократ, хочет показать, что бюджетные сокращения и назначения губернатора Рейгана сделали работу службы техники безопасности неэффективной. Но в результате Заваттеро обвиняют чуть ли не в убийстве и халатности за то, что тот разрешил шахтерам вернуться в тоннель перед взрывом.

После того, как Уолли признается на слушаниях, что его жизнь под угрозой, копившееся напряжение в доме Заваттеро перерастает во взрыв. «Из-за твоей навязчивой идеи обвинить Lockheed и смягчить свою вину, или что ты там пытаешься сделать, ты слеп в отношении собственной семьи! — кричит ему в лицо Мерси. — Одну из твоих дочерей травят в школе, а другая пропадает неизвестно где по ночам, и я даже не могу поговорить с ней. Ты измотан, у тебя язва. Ты стал слишком много пить. А теперь еще я узнаю... что твоя жизнь в опасности».

Мерси обессиленно затихает в объятиях Уолли, он ничего не отвечает ей, просто тихо продолжает обнимать. Позже этим вечером он говорит ей, Джине и Пауле, их старшей дочери: «Я знаю, вам пришлось пройти через ад, а я был не слишком хорошим отцом последнее время, и мне очень жаль. Обещаю, что теперь буду с вами. Но я не могу перестать делать то, что делаю. Сейчас я надеюсь только на те 17 семей шахтеров и буду бороться за них. Я пытаюсь добиться того, чтобы больше такого не происходило».

Когда наконец начинается судебное заседание по делу Lockheed, зал суда полон юристов, свидетелей и прессы. По мере того, как Уолли начинает давать показания, всплывают факты, история халатности, бездействия, сокрытия: десятки заявлений о судебном преследовании Lockheed и других подрядчиков, которые Джек Хаттон и Служба техники безопасности игнорировали... несчастные случаи и смерти, которые прошли безнаказанно... попытки Lockheed подменить газометр... угроза жизни Уолли.

Когда наконец наступает очередь Джека Хаттона давать показания, он входит в зал суда сломленным человеком, зачитывает присяжным заранее подготовленный текст и заявляет о своем отказе от должности.

Затем выступает Ральф Бриссет, единственный шахтер, оставшийся в живых после взрыва в Силмаре, и впервые над залом суда повисает тишина. Слабый дрожащий голос Бриссета срывается, когда он вспоминает вопли шахтеров, оказавшихся в ловушке внутри тоннеля, о том, как мучительно было слышать предсмертные крики друзей и гадать, спасут ли его. Никаких перекрестных вопросов, когда он заканчивает, только тишина.