Тульские краеведы предпринимали попытки отстоять целостность музея как памятника культуры. Сохранилось письмо заведующего Губмузеем А. Н. Соболевского в Народный комиссариат по просвещению, в котором автором были высказаны различные предложения об использовании музея в целях школьного и внешкольного образования, изучения различных вопросов, связанных с историей крепостного права, быта, прикладного искусства, материальной и духовной культуры. Огромное значение Соболевский придавал архиву и библиотеке имения. По поводу библиотеки он писал: «Особенного внимания заслуживает библиотека, в большинстве своем иностранная, дающая по своему подбору книг редкую картину прогрессивного роста общественного самосознания, начиная с XVIII века (вольтерианство, масонство, великая французская революция, либерализм, западничество и славянофильство), беглый осмотр которой представляет интерес для экскурсий, так как дает ясное представление о течениях русской мысли и влиянии на нее запада»[981]. И все же вынужден был признать в этом письме, что в целом из-за своей запущенности музей производил на посетителей неблагоприятное впечатление, «что давало повод говорить о закрытии музея или переносе его в Тулу», что все равно «было бы равносильно его уничтожению».

Несмотря на принятое решение о закрытии музея, он, находясь в ведении Тульского Губполитпросвета, некоторое время еще существовал на своем месте как Музей 40-х годов XIX столетия. Богучаровскому музею «повезло». На письменный запрос Ольги Беэр, заведующей музея в Петрищеве Белевского уезда в усадьбе А. П. Елагиной, где разместилась детская коммуна, заведующим Унаробразом (уездным отделом народного образования. – Н. З.) Джулиным была наложена следующая злопыхательская резолюция: «Можно быть “культурниками” в духе Победоносцева, можно умиляться над следами зверства башибузуков, но сохранять сожженные Сацуны <…> как исторические памятники “прошедшей культуры”, и обосновывать сие интересом к памятникам значит обнаруживать полное отсутствие всякого присутствия гражданского чувства элементарной справедливости. Реставрировать церкви мы не станем, дворянская же триипостасная культура да будет проклята со всеми нашими врагами и ее защитниками. А в усадьбе, в конце концов, поставим двигатели, авось, ребята, получившие там и образование и обучение, со скрежетом зубовным загнут истинно русское выражение в память православия, самодержавия и народности, столь любезных апологетке славянофильства, этих трех китов угнетения народов».[982]