— Со мной был Питер, — улыбнулась она.

— Лучше бы и ему не приходилось, — ответил он.

Им обоим хотелось того же.

Они просидели под пальмами до самого рассвета, не выпуская друг друга из объятий. Мэдди понимала, что ей нельзя дольше оставаться, что Гай встревожится, если проснется и не обнаружит ее дома, но ее обнимал Люк, она чувствовала его дыхание, и ничто, даже обида Гая, не заставило бы ее уйти.

Они говорили о многом. Он просил ее рассказать об Айрис.

— Каждую мелочь, — сказал он. — Я хочу знать все. Ничего не пропускай.

— Это займет время, — предупредила Мэдди.

— Время у меня есть, — заверил ее Люк. — Какой она была во младенчестве? Она хорошо спала?

— Не спала месяцами, — ответила Мэдди и продолжила рассказ, стараясь выудить из памяти всё, что могла: первые шаги Айрис, первые слова, то, от чего она заливалась смехом, и то, от чего она плакала, то, что она ела охотно и от чего отказывалась — словом, всё. Взгляд Люка был прикован к лицу Мэдди. И она смотрела только в его глаза — голодные, нетерпеливые и ненасытные.

— Я люблю ее, — сказал он. — Я никогда с ней не встречался, но всегда любил. Очень.

— И она полюбит тебя. Так же сильно.

— Она испугалась меня. Побежала к Гаю, — Люк постарался, чтобы его голос прозвучал ровно, но Мэдди все равно заметила, насколько это его задело.

Как это отвратительно, как несправедливо.

— Ей всего шесть, — постаралась объяснить Мэдди, — и настроение ей испортили еще до того, как ты пришел. Праздник получился ужасный, — она коснулась лица Люка, стараясь немного успокоить его; тепло его кожи по-прежнему казалась ей нереальной, — и повторила: — Она тебя полюбит.

— Я купил ей набор доктора, — сообщил Люк. — Мама мне подсказала…

— Надо поблагодарить Господа за твою маму, — просияла Мэдди. — Хватит уже кукол.

Она расспросила Люка, как отреагировали родители, когда узнали, что он жив, и он рассказал ей, как удивил их, явившись домой в воскресенье тремя неделями раньше.

— Любишь ты сюрпризы! — хмыкнула Мэдди.

— Мне хотелось сообщить им лично, — объяснил Люк, проводя пальцами вверх и вниз по ее руке. — Это было так… нереально снова оказаться в доме. Там все было так, как я помню. Сад, парадная дверь, чайки на крыше… Всё так же, — он всматривался в темное море, вспоминая. — Мать, она была в кухне. Просто сидела и смотрела на шкафчик, который я должен был починить.

— Я знаю про этот шкафчик.