По версии Тоаффа, среди евреев-ашкеназов существовали радикальные группы, полные ненависти к господствующему христианскому большинству. Во время их пасхальных ритуалов звучали ритуализованные проклятия в адрес угнетателей. А для них мог использоваться порошок из крови, взятой у христианина. Ее растворяли в вине (чтобы она «превратилась» в кровь Эдома – так в еврейской традиции называли языческий Рим, а потом христианский мир) и, прочитав проклятия, выливали. При этом, по словам Тоаффа, «использование высушенной крови, полученной от неизвестных, но живых и здравствующих "доноров", чаще всего из семей бедняков, не свидетельствует о существовании ритуальных убийств. Связь между ними существовала только в сознании судей (не только из Тренто), стремившихся доказать кровавый навет против евреев». Кроме того, как подчеркивает Тоафф, несмотря на библейский запрет употреблять в пищу кровь животных (Лев. 17:10–12, Втор. 23–25), некоторые евреи из немецких земель – как и их соседи-христиане – могли использовать кровь (в том числе, возможно, и человеческую) в различных магических и медицинских целях[875].

Показания Лазаря из Серравалле и других иудеев о том, что они подвергли тело Симона коллективным истязаниям и оскорблениям, вероятнее всего, были выбиты судьями. Ведь они стремились уподобить мальчика Христу, а его убийство – Страстям. И для этого требовалось, чтобы его не просто закололи, а подвергли череде издевательств, похожих на те, которые Христос претерпел от рук римлян и иудеев. Однако не вызывает сомнений, что на исходе Средневековья и в раннее Новое время иудеи или «выкресты» действительно использовали разные агрессивно-оскорбительные жесты в адрес христианских реликвий и изображений. Такие случаи упоминаются во множестве судебных – в том числе мелких и обходившихся без применения пытки – дел из разных концов католического мира.

Так, в 1555 г. перед венецианскими инквизиторами предстала престарелая Елена де Фрески Оливи, на которую донесли, что она хулила Бога во время богослужения. За пять лет до того ее сыновья Лазарь, врач, и Исаак, хирург, обратились в христианство и взяли имена Джованни Баттиста и Джованни Джакомо де Фрески Оливи. Джованни Баттиста даже получил степень доктора теологии в Падуанском университете и стал цензором еврейских книг, убежденным преследователем Талмуда. Видимо, их матери, которая боялась остаться одна (ведь психологическая и социальная дистанция между евреями и выкрестами обычно оказывалась даже больше, чем между евреями и «старыми» христианами), тоже пришлось креститься. Она сумела вжиться в роль благочестивой христианской вдовы, но порой вела себя странно и явно давала понять, что на самом деле думает о своей новой вере и новом Боге.