Как этот знак выглядел, видно на гравюре из популярнейшей «Книги хроник» (Liber chronicarum) Гартмана Шеделя, опубликованной в Нюрнберге в 1493 г. На ней изображено ритуальное убийство 2,5-летнего христианского мальчика Симона, якобы совершенное иудеями в городе Тренто в 1475 г. (V.1). На раскрашенных версиях этой гравюры сразу же бросаются в глаза желтые овалы, пришитые к верхней одежде убийц: у кого-то – на груди, у кого-то – на плечах, а у бородатого Моисея, который всаживает нож в пенис ребенка и развернут к нам вполоборота, – на спине. На панели «Се человек» желтая нашивка явно идентифицировала ее обладателя как иудея. Потому его указующий жест, вероятнее всего, был призван напомнить о возгласе иерусалимской толпы «кровь Его на нас и на детях наших»[985].

Желтый круг или овал – реальный знак, который приходилось носить иудеям во многих городах Европы, был силой воображения перенесен в новозаветные времена. Средневековые мастера не только не боялись анахронизма, но намеренно использовали его, чтобы лучше донести свое послание, приблизить (сакральное) прошлое к опыту зрителя и соотнести древних врагов Христа с теми, кого в их времена считали врагами христианства – иудеями, мусульманами, еретиками. Однако, насколько мы знаем, на реальных еврейских нашивках никогда не изображали ни скорпионов, ни каких-либо демонических созданий. Скорпион как один из символов дьявола, греха и иноверия появлялся на них только в пространстве иконографии. Желтый овал со скорпионом, нарисованный на плече у одного из иудеев, требовавших распять Христа, – это характерный для средневекового искусства сплав реальности и фантазии[986].

Знаки, которые маркировали и демонизировали чужаков и любых негативных персонажей на средневековых изображениях, конечно, пересекались с теми, что применяли в реальности, но не были им тождественны. В жизни, как повторяли многие проповедники, зло скрыто, грешник внешне неотличим от праведника, а иноверец одет так же, как христианин. В церковной иконографии, которая была призвана учить вере, отвращать от греха, обличать иноверцев и еретиков, бичевать дьявола, обращать заблудших и – через пример, любовь или страх – спасать души, зло почти всегда было зримо. Демон, представший перед аскетом в облике ангела света, выдавал себя хищными лапами или темными перепончатыми крыльями за спиной; иудеи, которые на улицах городов часто были неузнаваемы и по своему облику не отличались от соседей-христиан, изображались с крючковатыми носами, напоминавшими об их инаковости; воины, истязавшие Христа и мучеников, были как один уродливы, а порой чернолики. В этом изображенный мир неизбежно отличался от реального. Вводя специальные знаки для внутренних чужаков, церковные и светские власти могли ориентироваться на идеал, заданный иконографией, где суть каждого сразу видна, реальность прозрачна и не существует опасной путаницы.