Слышу, Юрий Яковлевич кричит Андрею:

– Сынок, наруби кости для Дони!

Доня – это их собака, овчарка по имени Динго. Но все ее звали Доня. Очень добрая была собака, умная и красивая. Итак, надо нарубить говяжьих костей, чтоб варить Доне суп.

Выскакивает на крыльцо Андрей, у него в руках несколько здоровенных костей и топорик. Он мне говорит:

– Старик, пока я одеваюсь, ты разруби эти голяшки вот на такие примерно куски, ладно?

Ладно, какие вопросы.

Иду к гаражу, сваливаю кости на снег. Дело было зимой, я говорил. Разгребаю снег, там какая-то доска довольно толстая, очень удобно. Нарубил.

А они что-то все никак не соберутся. Мне надоело так стоять, и холодно к тому же, а в дом идти и раздеваться тоже неохота. Я крикнул Андрею, что погуляю по переулку.

Скоро машина выезжает, за рулем – Юрий Яковлевич, рядом – Нонна Сергеевна, я сажусь сзади с Андреем.

Едем. Все молчат. Вдруг Юрий Яковлевич тихо так говорит:

– Андрюшенька, я тебя просил кости для Дони нарубить?

– Просил, – говорит Андрей.

– И ты нарубил?

– Нарубил, – говорит Андрей и меня коленкой толкает, чтоб я молчал, кто на самом деле рубил. – Конечно, папа, нарубил и Евгении Семеновне отдал (это домработница).

– Что ж ты за странный человек такой? – говорит Юрий Яковлевич.

– А что такое, папа? Ты сказал нарубить, я и нарубил, – и снова меня коленкой толкает.

– Что ж ты доску так измочалил? – закричал Юрий Яковлевич. – Там у гаража доска лежала, роскошная широченная двухдюймовая доска, струганая, проолифленная! Я летом из нее скамеечку делать собрался! А ты ее всю изуродовал! Изувечил! Просто как чужой человек!

– Прости, папа, – сказал Андрей. – Я случайно. Я не заметил.