Во второй половине XVIII в. жил и великий шотландский бард Роберт Бернс (1759–1796), скромный фермер и жизнелюб, которого Вальтер Скотт назвал «самым гениальным поэтом Шотландии». Бернс писал как на английском, так и на его шотландском диалекте, и большинство его стихов воспроизводит ритмику народных песен. Диапазон творчества Бернса необъятно широк – от искрящегося юмором «Тэма О’Шэнтера», герой которого напился до чертиков и попал на ведьминский шабаш, до проникновенно-лирической исповеди «Любовь моя как роза, роза красная», от ехидной сатиры «Две собаки» до политически злободневного «Дерева Свободы». Имя Бернса стало знаменитым после публикации сборника «Стихотворения, написанные преимущественно на шотландском диалекте» (1786), однако известность не принесла ему богатства. Между тем не будет преувеличением сказать, что бернсовская «Шотландская застольная» стала визитной карточкой его родины.
Промышленный переворот
Промышленный переворот
В начале XVIII в. Англия по-прежнему оставалась аграрной страной. Лишь в восточной Англии, на юго-западе страны и в Йоркшире было развито производство шерстяной пряжи и тканей, однако выделывались они на кустарных мануфактурах ремесленниками-надомниками. В зачаточном состоянии находилась хлопчатобумажная промышленность. Хлопок в те времена называли «кипрской шерстью» и ввозили из Леванта и Вест-Индии. Первыми прядильщиками и ткачами, занявшимися хлопком, были ланкаширцы. Им приходилось нелегко, поскольку, исходя из традиционного представления о шерсти как основном богатстве страны, правительство принимало законы, сдерживающие развитие хлопкопрядения и хлопкоткачества, дабы защитить от конкурентов шерстяные мануфактуры. Однако хлопок успешно завоевывал рынок. Хлопчатобумажные ткани пользовались огромным успехом в колониях, где климат был гораздо теплее, чем в Великобритании. Да и сами англичане по достоинству оценили гигиеничность изделий из хлопка, который не только «дышал», но и хорошо стирался. Именно в это время чистая хлопчатобумажная рубашка стала непременной принадлежностью костюма джентльмена.
Прежде изготовленную в Британии ткань отправляли в Голландию, где ее подвергали окраске или отбеливанию. К середине XVIII в. необходимость в этом отпала, поскольку местные красильщики стали выпускать продукцию, не уступавшую по качеству континентальной.
Процветающая шерстяная и уверенно развивающаяся хлопчатобумажная промышленности стимулировали начало промышленного переворота. В 1733 г. английский изобретатель Джон Кей (1704–1764) создал механический, или самолетный, челнок для ручного ткацкого станка, применение которого как минимум вдвое увеличило производительность труда, а также позволило выделывать более широкую полосу ткани. В 1765 г. была создана первая прядильная машина, прялка «Дженни», получившая название по имени младшей дочери конструктора, малограмотного ланкаширского ткача Джеймса Харгривса (ок. 1720–1778). Пять лет спустя Харгривс получил патент на свое изобретение, и вскоре на британских мануфактурах зажужжали тысячи механических прялок. В 1796 г. Ричард Аркрайт (1732–1792) изобрел прядильный станок, составивший могучую конкуренцию прялкам Харгривса, потому что производимая на нем пряжа была лучше скручена и, следовательно, прочнее и легче для ткачества. На этом техническое перевооружение текстильной промышленности не остановилось. В 1779 г. была создана мюль-машина Сэмюэла Кромптона (1753–1827), которая, как и детище Аркрайта, приводилась в движение энергией воды. Силу воды использовал при работе и механический ткацкий станок, построенный в 1785 г. Эдмундом Картрайтом (1743–1823).