— Ты плакал, — дрожащим голосом произнесла Лялька.

— Немного. Я просто… испугался сегодня, — признался Димка, наплевав на то, что рядом маячит Вероника Андреевна.

Лялька позволила уложить себя на кровать, ничего не сказав.

— Тебе нужно сделать ингаляцию и капельницу. Но ты не бойся. Вероника Андреевна ее даже детям делает.

Димка нехотя оглянулся на медсестру и увидел, как та улыбается Ляльке, открыто и мило, как, наверное, улыбалась детям в реанимации. «Вот если бы она сразу так себя вела, не случилось бы никакого недоразумения», — подумал Димка.

Пока Ляльке делали ингаляцию и ставили капельницу, Димка стоял у окна и смотрел на ухоженный дворик, стараясь не думать о последних часах. Это оказалось неожиданно легко. Он вдруг понял, что совсем не помнит произошедшего. Помнит только, что рядом был Крестовский, который каким-то образом знал, что надо делать. Поэтому Димка с удовольствием подыграл памяти, думая лишь о Крестовском. Тот, как ни крути, был жутко странным чуваком: они не общались три года, Димка выказывал свое презрение как только мог, Крестовский молча это терпел и прикидывался ветошью, а сегодня он вытащил Ляльку и вообще вел себя так, будто последних трех лет и не было.

После капельницы Ляльку начало клонить в сон.

Димка некоторое время сидел рядом с ней, а потом спохватился, что нужно предупредить остальных, что Ляльку оставляют. Он потянулся за телефоном, чтобы позвонить дяде Лёве, но в это время дверь открылась, и в палату вошла Анна Семёновна. В ее руках был поднос с двумя чашками чая и шоколадкой.

— С едой у нас к ночи негусто, — ласково произнесла она, — но внизу есть автомат со всякой этой вашей гадостью.

— Спасибо! — искренне сказал Димка и подтащил к кровати столик, чтобы Анна Семёновна могла поставить поднос.

Он торопливо отпил горячего чаю, вторую чашку и шоколадку пододвинул к Ляльке. Та отчего-то улыбнулась и сонно покачала головой, а потом прошептала:

— Ты иди домой. Я же все равно спать буду.

— Вот еще. Я буду здесь сидеть.

Анна Семёновна, наблюдавшая за ними, вздохнула и молча вышла.

— Нет, ты лучше иди, — уперлась Лялька. — А завтра приходи. Только с Ромкой.

Димка едва не поперхнулся очередным глотком. Завтра утром Крестовский улетит, но как сообщить об этом Ляльке, Димка не имел ни малейшего понятия.

— Я лучше побуду, — упрямо повторил он.

— Ты чокнутый, — сказала Лялька.

Димка отодвинул столик от кровати, вновь придвинул свой стул и устроился головой на краю Лялькиной подушки.

— Чокнутый, — прошептал он. — Слово такое смешное.