Сбежавшая тишина возвращается настороженно, обнюхивая каждый угол. Дом давно не слышал слов, даже эхо давно не приходило в гости. Вторжение не осталось без последствий: открытая нараспашку входная дверь, обрывки упаковок от бинтов и мази, сваленная в кучу мокрая одежда.

Она выходит из ванной в джинсах, футболке и рубашке. Расчесанные волосы немного волнятся, пахнут мылом напополам с дождем. Покрасневшая и сонная, гостья торопливо выпивает предложенную ей чашку супа. В большой комнате немедленно падает на диван, подтягивает к себе все одеяла, зарывается в них и засыпает. Спит весь день и еще большую часть следующего. Ее глаза открываются только вечером. Девушка разлепляет губы, еле слышно просит воды. Выпивает два больших стакана и вновь засыпает.

Книжника ждет неоконченная книга, в которой не хватает около десятка страниц, но пока он остается в гостиной. Прибирается, откладывает одежду, которую может отдать гостье. Иногда подходит к дивану, чтобы проверить как она спит. Взгляд на свернувшуюся клубком фигуру с каждым разом становится все дольше, задерживается на утопающем в одеялах лице. Рука тянется вперед, чтобы откинуть темные локоны в сторону, но останавливается.

Ее лицо может показаться знакомым. Как и любое другое лицо. Сейчас все они выглядят одинаковыми, как затасканные символы, вышедшие в тираж образы. Можно ли удивляться такому узнаванию, когда символы померкли, образы распались, а тиражи размокли бумажной кашей под напором бесконечных дождей? Книжник отворачивается.

Ему нужно закончить с книгой. Он идет в кабинет и сразу же отвлекается на письмо, которое оставил на тумбе. Перечитывает его и включает лампы, согревающие деревья-бонсай. Поправляет проволоку, которая задает направление роста ветвей, проверяет чистоту искусственного грунта. Внимательно обследует сосну, которую только что принес.

Все ошибки в уходе за бонсай тщательно продуманы. Формальные правила не соблюдены. Двум деревьям задана оригинальная форма, плавающая между чоккан и бундзин. Может быть, есть что-то от мойоги.

Она просыпается рано, когда темнота за окном уже разбавлена каплей молока. Ее взгляд бежит от окна к прикроватному столику, от входной двери к тумбе и дальше. Это долгий марафон. В полумраке взгляду приходится оббегать каждую линию, форму и фигуру, чтобы убедиться, что это не человек. Финишной чертой оказывается тонкая полоска света, которая тянется из приоткрытой двери кабинета.

Реконструкция

Реконструкция

Перед тем как повернуть на кухню, направо. Шаг внутрь, справа на стене выключатель. Щелчок, вспышка слепоты, потом интерьер кабинета начинает проступать. Вот что увидят глаза, слева направо.