Водопад Шафгаузен в Швейцарии – с натуры.
“Красноречие цветка” – преглупая мелодрама.
Похороны английского короля Эдуарда VII – с натуры.
“Удачная экспроприация” – комическая и тоже глупейшая картина.
Зоологический сад в Апвере – с натуры.
Картины были оценены Львом Николаевичем по достоинству. Мелодрама и экспроприация, а также “Нерон” поразили его своей глупостью и бессодержательностью. Похороны короля Эдуарда навели на мысль о том, сколько эта безумная роскошь должна была стоить. Но, между прочим, когда показано было прохождение за гробом кавалерии, впереди которой ехал командир отряда на великолепной лошади, Лев Николаевич добродушно воскликнул:
– Вот бы мне такую лошадку!..
Понравился ему показ зоологического сада.
– Это – настоящий кинематограф, – говорил он, наблюдая за развертыванием этой картины. – Невольно подумаешь, чего только не производит природа!
А увидев заглавие “Обезьяны”, воскликнул:
– А, обезьяны! Это забавно!..
Обезьяны, действительно, были забавны.
Таким образом, документальные фильмы, по-видимому, в первую очередь привлекали внимание Толстого.
Впрочем, он не просмотрел и половины программы, но не потому, чтобы она ему наскучила: он заранее условился с друзьями, что не будет задерживаться в лечебнице, потому что был утомлен некоторыми предыдущими экскурсиями.
Расписавшись, по просьбе врачей, в книге почетных посетителей, Лев Николаевич покинул лечебницу. У него осталось, между прочим, впечатление, что кинематограф “расстраивает больных”.
– Кинематограф быстро приедается. Да и все движения выходят в нем ненатурально.
Конечно, это было справедливо лишь по отношению к кинематографу на заре его развития.
С другой стороны, в записках А. Б. Гольденвейзера “Вблизи Толстого” значится, что, по мнению Льва Николаевича, кинематографом “можно было бы воспользоваться с хорошей целью”. В некоторых случаях, по словам Толстого, кинематограф мог бы быть “полезнее книги”»[254].
По свидетельству ближайших сотрудников Л. Н. Толстого, он был горячим сторонником документального кино. Н. Н. Гусев, бывший секретарь писателя, приводит следующее замечание Льва Николаевича: «Необходимо, чтобы синематограф запечатлевал русскую действительность в самых разнообразных ее проявлениях. Русская жизнь должна при этом воспроизводиться так, как она есть, не следует гоняться за выдуманными сюжетами». «В особенности же, – продолжает Гусев, – Лев Николаевич был увлечен общедоступностью кинематографа: “Ведь это понятно огромным массам, притом всех народов”».