– Ой! – воскликнула Каткова. – Вы, гражданин начальник, никак за мной ухаживаете. А изжога меня потом не замучает?

Гаманец поднялся, обошел стол и присел на краешек. Высокий, стройный, белобрысый. От него исходило ощущение животной мужской силы. Но при этом какой-то слегка суетливый. На Каткову он не производил впечатления. Это его злило, но надежды он не терял.

Сказал, посмеиваясь:

– Мы с тобой, конечно, не имеем права. Но сама знаешь: когда очень хочется, можно и нарушить. Дверь я закрыл…

Лариса вскочила, как ошпаренная, подбежала к двери, повернула ключ влево.

– Девочка, что ли?– удивился Гаманец.

– Отвыкла я от мужчины. Не стоит обратно привыкать.

Майор спросил вкрадчиво:

– Тайничок с теофедрином твой?

Каткова нервно рассмеялась:

– Какой тайничок?

– В матрасике твоем.

– Ах, в матрасике! И что, там отпечатки моих пальцев?

– Мы пока следствие не наводили.

– Наведите, чего вам стоит? Вы тут царь и бог.

– Тут царь и бог подполковник Корешков, – сказал Гаманец.

– Но вы – первый зам бога.

– Не кощунствуй, Каткова. Первый зам у нас майор Жмакова.

Тон у Гаманца был свойский. Так разговаривают сослуживцы, а не тюремщик с зэчкой. И Каткова держалась почти запанибрата. За семь лет отсидки так и не научилась смотреть на начальство подобострастно. Но эта манера не вводила в заблуждение опера. Уж он-то знал, с каким пылом эта красотка ненавидит всех ментов без разбора.

Агентура доносила, что теофедрин Катковой таскает с воли ее же отрядница Тамара Ставская. И, похоже, не за деньги, не корысти ради. Ходил нехороший слушок насчет их чисто женских отношений. Мол, иногда кабинет Ставской оказывается закрытым на ключ. Зэчки не могут достучаться. А потом оказывается, что начальница и зэчка – там, внутри…