Вот из таких оттенков и рождается образ.

Речь о покое, об уюте. И вдруг: это было «все равно, что нежиться у камина, поселиться в мурлыканье спящего кота, в теплой воде ручья, стремящегося через ночь к морю…»

Две небольшие неточности — и образ распался. Если чуть вдуматься, поймешь: воплощение уюта — спящая кошка, кот же — скорее непоседа, бродяга, а может быть, и драчун. Английское the cat не имеет рода, тут надо было выбирать. И теплому ручью стремиться не надо, течение, которое куда-то стремится, быстрей, резче, холодней, а здесь весь образ полон неторопливой мягкости, мирного тепла — и ручей, пожалуй, в ночи струится к морю.

Такие оттенки надо не только понимать, осмысливать, но ощущать всей кожей, всеми пятью чувствами.

Важно услышать, уловить разницу между лицом морщинистым — и изрезанным, изборожденным морщинами (когда нужно нарисовать не просто старость, а умудренность горем, жизненным опытом).

И если человек «пошел бродить по улицам, измученный и несчастный», нельзя прибавить: больше делать было нечего, ибо это уже о шатанье по улицам от безделья. Надо немного иначе: что еще оставалось делать?

Женщина неожиданно узнала, что ей грозит несчастье, тяжкая разлука, — и вцепилась зубами себе в руку, чтобы не вырвался крик отчаяния. Но вцепилась — получается злобно, как о собаке, а жест душевной боли верней передать близким словом: впилась …