Переваривая все услышанное я только и смогла осознать, что засранец видящий ждал до того пока я не грохну тюремщика, и только потом показал куда следует идти. Он же заключил целых два союза, без моего согласия.

Если с ролью Брейва как моего супруга я свыклась, не представляя там, взаперти себя без его голоса, то вот Цетар для меня все еще был только сосед. Не отталкивающий, в чем-то близкий по духу, но точно не любимый супруг. Можно было поступить как кот Матроскин из Простоквашина, посоветовавший прибегать псу Шарику осенью. Но, во-первых, судя по его словам, осень уже наступила, а во-вторых оттолкнуть уже прошедшего обряд мужа, связавшего наши жизни, не зная выживу я или нет, а значит рискуя всем только из призрачного чувства страха это жестоко. Он ведь и правда мог умереть, если бы я не выжила, оставив отца одного во всем мире. Без надежды, на продолжение рода. Только за этот свой поступок он заслужил мою признательность и уважение. Протянув к нему руку, заставила лечь рядом, лицом к лицу, прижала его затылок, обмениваясь воспоминаниями и получая его собственные. Как и с Яттоно это было не просто. Он не понимал, что я делаю, а рассказать у меня сейчас бы не получилось от слабости и накатывающей усталости. Потратив не мало сил, преодолевая его сопротивление, я наконец знала об этом мужчине все. Весь его ужас и страх за меня и малыша, еще не жены, а просто соседки. Как он любовался тогда мной на границе земли, и завидовал моим мужьям, мечтая, однажды стать привлекательным именно для меня настолько, что я соглашусь проверить нас на истинность. Сам бы он никогда не стан навязываться ни одной из женщин.

Устало выдохнув, я погрузилась в сон, сжав его руку и положив ее под свою щеку. Как и в прошлые разы обмен памятью давал мне только два варианта дальнейших эмоций к данному нелюдю – любовь или ненависть. Но Цетар был слишком романтичной натурой, воспитанной отцом дельцом. Он на всех смотрел через призму благородного личности, а не лорда, коим являлся. Если был достоин уважения стоящий напротив, то именно его он и получал. Если же личность была слабая, подверженная соблазнам, то он не осуждал сходу, а наоборот старался помочь и поддержать на жизненном пути. Он учил ловить рыбу, а не кормил голодающего.

Второй раз я проснулась под не громкий разговор всех супругов. Они спрашивали у пятого мужа, о том как я смотрела, что сказала, и так по кругу об одном и том же. Фыркнув на третий вопрос, начинающий с фразу, «а как…» я открыла глаза, решив освободить рара от необходимости страдать еще больше.