§ 22. Нашим великим художникам недостает единства цели

картин, на которых можно найти капельку всего, что приятно, капельку солнца и тени, мазок красного и голубого, немножко чувства и возвышенности, немножко юмора и старины, найти все это очень мило скомбинированным в одно красивое целое, но не объединенным одной конечной целью. Но если задача выше, чем ставили себе, например; Баррэт и Варлей, то нам приходится обыкновенно иметь дело с избитым повторением одной и той же композиции: высокое дерево, несколько коз, мост, озеро, храм в Тиволи — и проч. Поэтому мы желали бы, чтобы наши художники работали со всем напряжением своих сил над такими ландшафтами, которые бы производили на них впечатление торжественной, серьезной и сосредоточенной мысли, направленной к одной цели, при помощи всяких подробностей, цвета и идеализации форм; все это может дать только дисциплинированное чувство, накопленное знание и неутомимый труд живописца.

Я указывал во втором предисловии недостаток у наших современных художников этого важного элемента — серьезности и законченности; в заключение я снова называю это же их главным недостатком; он во многих отношениях является роковым для интересов искусства. Все наши ландшафты имеют описательный, а не рефлективный характер; они приятны и занимательны, но не экспрессивны и не поучительны. В основе их лежит не что иное, как

Та живая изменчивость, Которую многие считают недостатком сердца. Они заблуждаются; это не что иное, как подвижность Продукт темперамента, а не искусства, Хотя он и кажется таковым по своей предполагаемой легкости. Это делает ваших актеров, художников и романистов Не великими, но в значительной степени искусными.

Та живая изменчивость,

Которую многие считают недостатком сердца.

Они заблуждаются; это не что иное, как подвижность

Продукт темперамента, а не искусства,

Хотя он и кажется таковым по своей предполагаемой легкости.

Это делает ваших актеров, художников и романистов

Не великими, но в значительной степени искусными.

Только следует заметить, что у художников эта живость не всегда бывает изменчива. Желательно, чтобы это было так, но быть подвижным в живописи не так-то легко. Поверхностность мысли не способствует подобной подвижности, быстрота в работе — оригинальности. Как бы там ни было в литературе, легкость не может служить в искусстве достоверным признаком способности воображения. Художник, который выполняет множество полотен, не всегда обнаруживает, даже в сумме всех своих произведений, широчайшую затрату мысли[102]. Я видел всего четыре произведения Джона Льюиса на стенах выставки акварелистов; я насчитал сорок других художников, но в конце концов нашел, что сорок были повторением одного, a те четыре — концентрацией сорока. И потому я серьезно стал бы спорить с нашими художниками по поводу их утверждений, что они ставят себе за правило никогда не повторяться; ибо тот, кто никогда не повторяется, не может произвести неограниченного числа картин, и тот, кто ограничивает себя в числе, оставляет себе, по крайней мере, возможность к совершенствованию. Кроме того, всякое повторение есть унижение искусства; оно сводит головную работу к работе рук и обнаруживает в художнике некоторую уверенность в том, что природа может быть исчерпана и искусство усовершенствовано; быть может, даже им исчерпана и им усовершенствовано. Все копировальщики заслуживают презрения, но копировальщик самого себя всего более, так как у него самый дурной оригинал.