— И правильно! — подхватывает она, разделяя улыбку и на него. — Правильно, хорошее это дело. Вы лежите, лежите, я вам не буду мешать. И дверь плотно закрою. А как освободитесь, я вам фотоальбомы достану.

— Мы уже отдохнули.

Она с сомнением осматривает нашу одежду, не спорит, но все равно оставляет нас одних.

— Видишь, — обернувшись ко мне, говорит Алекс, — все на нашей стороне: церковь, государство и горничная!

Я склоняю голову ему на плечо и смеюсь.

— Ну что, домой? — спрашивает Воронов.

Я киваю. Но уехать налегке у нас не выходит. Марья Ивановна снабжает нас пирожками, которые сегодня утром пекла. А еще приносит парочку фотоальбомом. Бегло взглянув на них, я понимаю, что это снимки из моего далекого детства и института и благодарно киваю ей.

— Альбомы захватим с собой, — решает Воронов. — А пирожки с чем? С капустой? Горохом? Яйцом?

— С мясом!



Естественно, что пирожки мы тоже берем. По пути съедаем по паре штук. Я и не подозревала, что тоже проголодалась.

— А я смотрю, у тебя улучшился аппетит, — взглянув на меня, говорит Воронов. — И это после того, как мы с тобой всего-навсего полежали…

— Действительно. — Яя согласно киваю. — Надо мне быть осторожней, а то так и до булимии недалеко.

Он довольно улыбается и берет еще один пирожок, а потом полностью отдается дороге. Наверное, даже не замечает, что я смотрю на него.

— Вот, значит, как, — по-прежнему глядя на дорогу, говорит он, — оказывается, я тебе нравлюсь даже больше, чем думал.

А, нет, замечает.

Как и то, что я не делаю вид, будто он ошибается и на самом деле я просто смотрю в его сторону.

Меня отвлекает звонок смартфона.

— Мама, — предупреждаю я, взглянув на экран.