Ирония. Черная. Могу посмеяться. Не реагирует на мои слова. Блокирует двери. Вбиваюсь спиной в пассажирское кресло, подавляю дрожь рук и дышу, пытаюсь справиться с паникой.

Салон сужается, Монгол слишком мощный, огромный, он словно вытягивает весь мой воздух.

– Алаайа…

Этот голос пропитан ядом соблазнения. Один взгляд на него и мне дурно. Чертовски взрослый, опытный, наглый, знающий, как именно действует на женщин.

– Что, Гун? Что такого произошло, что ты вновь вспомнил о невесте врага?

Кладет руку на руль и сжимает кожаную оплетку, ладонь широкая, предплечье обтянула кожанка и сидит как влитая на тугих мышцах, отвожу взгляд, ловит меня за подбородок, заставляет встретиться взглядом, а я замечаю, как напрягаются его челюсти, как сжимаются мышцы под скулами.

– Не вспоминай о нем даже.

Опять в бешенстве, опять ненависть. Или мне кажется, не могу понять, меня знобит, а еще заносит и я шиплю:

– Я уже перестала быть невестой. Порченый товар Айдарову не по вкусу. Не в этой роли уж точно. Так ведь?!

А вот теперь глаза вспыхивают, ярость. Вот именно сейчас Палач в бешенстве.

– Чтобы больше не слышал это проклятое имя из твоих уст.

Учитывая весточку, полученную мной от Айдарова, фраза Монгола вызывает истерику, скрытую смехом.

Сильная ладонь сжимает мое плечо, проводит пальцами вдоль косточки и мне так невыносимо становится от этой близости, от запаха, который проникает в меня и вызывает гнетущее томление.

– Как ты?

Спрашивает и меня обдает жаром, моим внутренним, злобой и обидой.

– Тебе-то что?! Что еще от меня нужно?! Ты выкину меня, и не лезь больше в мою жизнь! Только горе от тебя, только боль!

– Угомонись! – рыком, сквозь сжатые белоснежные зубы.

– Опять пришел, чтобы о наваждении своем поболтать, о том, что напоминаю тебе кого-то?! – рявкаю в ответ, мои шрамы все еще свежи, они саднят и делают больно.

Ровно так же, как и я делаю больно ему своими словами.

– Нет! – отвечает с пылом. – Тебя хотел увидеть. Ярослава. Тебя! – произносит глухо, надрывно, словно выдает тайну.