Образы Шуйских выстроены в явной оппозиции к представителям польской королевской власти. Одежда Шуйских отлична от облачения Сигизмунда, Владислава, Жолкевского и других поляков. Использованная в интерпретации образов Шуйских ориенталистская стилистика вполне узнаваема и имеет своей целью соотнести последних с пространством варварства, противопоставленного пространству цивилизованности. Варварскую природу «московских царей» призвано подчеркнуть и изображение восточного ковра, размещенного художником в той же части картины, что и фигуры Шуйских[1510]. Еще одним ключевым символом, который предопределяет оппозицию цивилизация – варварство, является католический крест, триумфально возвышающийся над всеми персонажами.
Ю. М. Эскин отмечает, что картина играла «важную пропагандистскую роль» для демонстрации польского триумфа над Москвой, поскольку случай, когда один монарх пленял другого, был большой редкостью[1511]. Более того, это живописное напоминание об унизительной клятве царя Василия Шуйского размещалось в замке в паре с картиной, посвященной взятию поляками (а значит, утрате русскими) Смоленска[1512]. Полотна использовались как плафоны в двух помещениях, которые вели к Мраморной комнате и Аудиенц-залу Варшавского замка[1513]. Мраморная комната замка, оформленная портретами Вазов и Ягеллонов[1514], была также украшена историческими картинами на тему побед Сигизмунда и Владислава в России. Среди сюжетов фигурировали поход на Москву в 1610 г. и Смоленская кампания 1632 г.[1515]
9.2. Борьба за память о смуте: От первых Романовых до Екатерины Ii
9.2. Борьба за память о смуте: От первых Романовых до Екатерины Ii
Выстраивание в России проекта исторической памяти о Смутном времени шло параллельно разворачиванию мемориальных практик в Польше, при этом русская и польская версии выступали как конкурирующие. Самый ранний этап осмысления Москвой произошедших событий и, что более важно, поиск форм их презентации остаются пока малоизученными. Вместе с тем в литературе, посвященной этому периоду, можно обнаружить некоторые отсылки к происходящим процессам. Так, И. Е. Забелин в «Домашнем быте русских царей» указывает, что специально для встречи очередного польского посольства в 1678 г. в Святых сенях перед Грановитой палатой (тронным залом русских царей в Московском Кремле) поновляли роспись «Видение царя Константина о кресте»[1516]. Изображение Константина в Святых сенях, располагавшееся напротив входа с Красного крыльца, первым попадало в поле зрения всех направлявшихся на аудиенцию к русскому царю и было призвано символически постулировать неотвратимость победы православного монарха. Очевидно, речь шла о стремлении представить роспись в наилучшем виде во время предстоящего визита католиков-поляков.