Возглавивший русскую армию в Польской кампании И. И. Дибич, столь пораженный рассуждениями и действиями Константина Павловича в начале восстания[1722], оказался в схожей ситуации. После сражения при Грохове он отказался от наступления на Варшаву и, потеряв время, отдал инициативу противнику, затянув войну на долгие месяцы.

Принято думать, что колебания Дибича были связаны с влиянием великого князя Константина, находившегося тогда при армии и уверившего главнокомандующего, что Варшава сдастся сама[1723]. Военные историки указывают, что, взяв передышку после Грохова и позволив польским войскам укрыться в пригороде Варшавы, И. И. Дибич обнаружил, что имеющиеся в его распоряжении ресурсы крайне скудны[1724]. Промедление Дибича стало предметом обсуждения в Петербурге[1725]. Император писал И. И. Дибичу письма, которые в полной мере отражали его возмущение действиями фельдмаршала: «Правду сказать, я не знаю более ни того, что вы делаете, ни того, что происходит в вас, и готов поспорить, что этого не поймет кто бы то ни было… Ваша постоянная нерешительность, марши и контрмарши могут только истощать и убивать армию; она должна потерять всякое доверие к своему вождю… Ради Бога не теряйте времени, будьте тверды в своих решениях, не колеблитесь постоянно и постарайтесь смелым и блестящим подвигом доказать Европе, что русская армия неизменно та же, какою дважды она была в Париже»[1726]. Император призывал фельдмаршала вспомнить 1812 г., однако со времен, когда враг был только врагом, прошло почти два десятилетия.

И. Ф. Паскевич, занявший место скончавшегося во время Польской кампании И. И. Дибича, подвергся похожей критике. Его оппонентом стал, в частности, генерал К. Ф. Толь, начальник штаба И. И. Дибича, короткое время командовавший армией до приезда Паскевича[1727]. Генерал Толь оставил о своей службе под началом нового главнокомандующего подробный «Журнал». Последний стал впоследствии основой текста генерал-лейтенанта Л. И. Зеддлера, и Паскевичу позднее пришлось отвечать на адресованные ему нелицеприятные замечания[1728].

В нашем случае интересно не только то, что Толь поставил под сомнение военные навыки Паскевича[1729], но и тот факт, что основанием для таких сомнений стало отношение князя к польской армии и связанная с этим, по словам генерала, «оборонительная» система ведения войны[1730]. Толь описал суть взглядов Паскевича следующим образом: «Из всех действий фельдмаршала видно… что он ни к кому из наших генералов… к войскам нашим доверенности не имел, напротив, неприятеля боится более огня, предполагая в нем военные способности»[1731]. В какой-то момент «нерешительность и боязнь фельдмаршала»[1732] перед польскими войсками стала главной темой «Журнала». Толь писал, что Паскевич, находясь в беспрестанном волнении, изнурял солдат внушением тревоги относительно возможного и едва ли не неизбежного нападения: «Везде видит, что неприятель его обходит, хотя бы он был вдвое слабее нас. Всегда предполагает он неприятеля и быстрее и предприимчивее и для того боится беспрестанных атак с его стороны. Боже избави нас от малейшей неудачи, ибо я уверен, что фельдмаршал так потеряется, что прикажет отступить армии опять за Вислу»[1733]. Толь указывал, что такое поведение не согласовывалось «ни с обстоятельствами, ни с духом… войск»[1734].