Я поставил чайник. На середину комнаты спокойно вышла большая серая мышь и села на хвост посмотреть на меня. Все семнадцать лет своей жизни Котася мышей не ловила, а теперь, видать, и пахнуть перестала по-кошачьи, раз такой беспредел.

Не обращая внимания на наглую мышь, я налил себе в стакан крутого кипятка и бросил в него пакетик дешевого чая. Сел на скрипнувший стул, усмехнулся над странной жизнью моей и, подмигнув толстой мыши, сделал первый обжигающий глоток.

Новую жизнь лучше начинать именно так.

* * *

Чтобы довести дворовую овчарку до безудержного оргазма, нужно не гулять с ней без поводка несколько месяцев (папе гулять с ней в поле уже тяжело), а потом взять и вдруг погулять. Отец еще не вернулся с работы, а я допил свой чай, и мы пошли с Белкой к железнодорожному полотну, поезда проходят там очень редко, людей встречается еще меньше, а места побегать — сколько хочешь, степь вокруг.

Белка сразу пришла в экстаз.

Ай-ай — трава! Она пахнет! Ай-ай, листья, в них можно зарыться! Можно пописать где хочешь и, вы представляете, — закидать все это настоящей землей!

Палка летит! Я поймаю тебя, палка! И не отдам. Это моя добыча. На! Нет, моя. На! Нет, моя. Ну на же, наконец. Ох, как далеко летит, я не собака, я кенгуру, могу и прыжками. Исчезла.

— Белка!

Тишина.

— Белка, твою мать!

Из кустов появляется волчья морда. Одичала. Овчарки вообще быстро дичают.

У нее что-то в счастливой пасти. Для палки больно коротко…

— Зачем нам палка, я поймала СКУМБРИЮ! В лесу! Дикую! Горячего копчения!

— Фу! Выбрось! Плюнь!

Кто-то выбросил из окна проезжающего поезда пакет с сопревшими продуктами, Белке на радость, мне на поругание.

— Хи, не-а.

Куски гниющей рыбы разваливаются между длинных клыков, я бегу за счастливой собакой-кенгуру, эта порода ест в прыжке. Вцепился пальцами в вонючий рыбий хвост.

— Отдай!

— А ты со мной делился?