— А теперь помоги мне добраться до кресла… И открой, пожалуйста, окна.

Светало. С набухших влагой акаций падала громкая капель. Остро пахло, водорослями, мокрым песком и листвой.

С неба уползали в степную темень последние обрывки туч. Вспыхивали и гасли на фарватерах огни бакенов. Запоздалые волны рассыпались на отмелях. И вместе с их шумом приходили с моря, то нарастая, то замирая до шелеста, отголоски знакомой и никем до конца не познанной мелодии — мелодии бесконечных поисков и странствий…

Городенко умер перед самым восходом солнца.

Оно взошло яркое, по-майски щедрое, словно хотело одарить мир за долгие дни шторма. Море брызнуло навстречу ему праздничной синевой.

День выдался ясный, погожий. Искрилась линия горизонта. Лениво покачивались на волнах чайки. Неторопливо брели куда-то корабли.

Ослепленный солнцем городок прятался в тени садов и вымытых переулков. Над ним плыли белые облака. А за рекой Раскопанкой, что осторожно и застенчиво подкрадывается у окраины Стожарска к морю, зацветала в низинах буйная, хмельная черемуха.

Глава 1. ПОЕЗДА И СЧАСТЬЕ

Глава 1. ПОЕЗДА И СЧАСТЬЕ

Для человека, мечтающего о близком счастье, расписание поездов всегда неудобно… Скорый Москва — Мурманск отправлялся в час ночи, и Сергей Топольков не знал, чем заполнить остаток дня.

В Москве Сергей был впервые. Но сейчас ему не хотелось осматривать город. Мысли торопились в Заполярье, в моря, на которых предстояло служить. Интересно, какой он — Северный флот? Ну, корабли — такие же, как везде: — эсминцы, крейсеры, сторожевики. Но ведь флот — не только корабли. Это и берега, и порты, и люди.

Он попытался вспомнить все, что читал о Севере… Tеплое течение Гольфстрим. Магнитные бури. Полярное сияние в долгую арктическую ночь… А в памяти, мешая воображению, возникали обрывистые громады Феолента и Ай-Тодора, тихие сонные улочки Балаклавы, толпы гуляющих на бульварах Севастополя. Черное море за эти годы стало знакомым, обжитым и привычным.

Нет, Сергей не жалел о Черноморье. Он сам попросился на Север. И сейчас лишь досадовал, что путь впереди еще слишком долгий, а поезд уйдет бог весть когда. Посмотрел на часы и поморщился: стрелка словно замерла на шести.

Медленно уходил от площади, окаймленной тремя вокзалами. Не привыкнув еще к офицерской форме, к лейтенантским погонам и золотым нашивкам на рукавах, поспешно приветствовал всех военных, даже младших по званию. Вслед ему оглядывались, улыбаясь, полковники. Но Сергей не замечал этих улыбок. Он думал все о том же: о неизвестных морях, о вспышках далеких маяков, о мачтах, рассекающих ветер.