Конечно, может быть, что сравнение проводится не с каким-либо обществом в истории, а с другим современным обществом. Существуют люди, которые выступают в качестве апологетов революционного режима в Тегеране, которые любят ссылаться на уровень трансгендерности в этой стране как на доказательство прогрессивности режима. Для этого, конечно, нужно, чтобы слушатель не знал о том, что в этой стране по сей день – на момент 2019 года – мужчин, обвиненных в гомосексуализме, публично казнили через повешение – часто их вешали на кранах, чтобы максимальное количество людей могло увидеть казнь. В каких еще странах сегодня права человека находятся на более развитом уровне, чем в Великобритании и Америке? Если они существуют, то не будет никакого вреда – только польза – если мы узнаем о них. Возможно, причиной того, почему люди – особенно нео-марксисты – часто стесняются прямых сравнений, которые они делают, заключается в том, что эти примеры для сравнения (Венесуэла, Куба, Россия) показывают темную сторону их идеологии и истинные причины антипатии к этим странам со стороны Запада.

Но чаще всего вопрос «По сравнению с чем?» лишь подчеркнет тот факт, что утопия, с которой сравнивается наше общество, еще не существует. Если все действительно так, и утверждения о чудовищности нашего общества произносятся в сравнении с обществом, которое еще не было построено, то может потребоваться некоторое количество смирения и большое количество задаваемых вопросов. Те, кто утверждают, что нашему обществу свойственна гомофобия, но считают, что знают, как излечить все общественные недуги, должны получше убедиться в том, что их карты с маршрутами верны. Если это не так, то у всех остальных есть все основания с подозрением относиться к проекту, который на своих ранних этапах преподносится как строгая наука, хотя на самом деле больше походит на пропаганду магии.

Жертва не всегда права, не всегда является хорошим человеком, не заслуживает похвалы и может в действительности не быть жертвой

Жертва не всегда права, не всегда является хорошим человеком, не заслуживает похвалы и может в действительности не быть жертвой

В биографии Франклина Делано Рузвельта (2000) X. У. Брэндс вскользь упоминает о полиомиелите, которым страдал 32-й президент. От мужчин поколения Рузвельта, писал он, «ожидалось, что они встретят несчастье с плотно сжатыми губами. Судьба была тогда более капризной. Когда каждый был жертвой в той или иной степени, никто не завоевывал сочувствия, нося свою жертвенность как отличительный знак». Такие размышления говорят о возможности того, что экстраординарное количество утверждений о положении жертвы в последние годы может на самом деле не указывать на то, на что, как кажется сторонникам интерсекциональности и социальной справедливости, они указывают. Вместо того, чтобы демонстрировать избыток угнетения в наших обществах, обилие таких утверждений может в действительности говорить о недостатке угнетения. Если бы люди были так угнетены, разве у них было бы время или желание слушать каждого, кто почувствовал необходимость объявить, что речь писателя на литературном фестивале расстроила его, или что недопустимо продавать буррито, будучи «неправильной» национальности?