– Знаешь ли ты, – спросил Сократ, – что-нибудь небеснее богов?
– Нет, клянусь Зевсом, – отвечал он, – но про тебя говорят, что ты не ими занят, а вещами самыми неполезными.
– Так и в этом случае окажется, что я занят богами: они посылают с неба полезный дождь, с неба даруют свет. А если моя шутка холодна, то в этом ты виноват, потому что пристаешь ко мне.
Холодна – так называли шутку, основанную только на каламбуре, вроде наших: «Кто? – Конь в пальто». Так и здесь, на «неполезное» Сократ отвечает «небо полезное». Причем Сократ, говоря о холодности предыдущей шутки, дает тонкую шутку на грани недопустимого: холодна она, потому что ты «пристаешь», а буквально «поручаешь мне вещи», «наваливаешь на меня все», что можно понять как «вручаешь мне все свое непристойное» – и к такому приставанию лучше остаться холодным.
– Оставь это, – продолжал тот, – а скажи-ка мне, скольким блошиным ногам равно расстояние, отделяющее тебя от меня: говорят, в этом состоит твое землемерие.
Блошиным ногам – в «Облаках» в мыслильне измеряют прыжок блохи:
Ученик
Стрепсиад
Ученик
Стрепсиад
Сократ полагал, что главная польза геометрии – не в космологических вычислениях, к которым он был равнодушен, а в объяснении понятия справедливости. Поэтому эта шутка – удар в самое сердце аргументации Сократа: сиракузянин считает, что тот к нему несправедлив.
Сократ полагал, что главная польза геометрии – не в космологических вычислениях, к которым он был равнодушен, а в объяснении понятия справедливости. Поэтому эта шутка – удар в самое сердце аргументации Сократа: сиракузянин считает, что тот к нему несправедлив.
Тут Антисфен сказал: