НУРА: Я ведь проснулась совсем голой!

МАРИ смеется: Ну да, ты сама разделась.

НУРА: Как – САМА?

МАРИ: Ты совсем ничего не помнишь?

НУРА: Нет. Расскажи мне всё, пли-и-и-из.

МАРИ, осторожно: Ты помнишь, как тебя стошнило на диван наверху?

НУРА, испуганно: Нет…

МАРИ: Ну вот, тебе стало плохо, и тебя стошнило. Я отвела тебя в туалет, там ты еще поблевала. Потом мы попили водички. И ты захотела лечь в кровать Уильяма. Ты это помнишь?

НУРА: Нет…

МАРИ: Ты была просто ОДЕРЖИМА Уильямом.

НУРА: В смысле?

МАРИ: Ты все время говорила, как его любишь, и что это плохо, потому что он мудак. И что ты не хотела быть из тех девушек, которые западают на плохих парней. А потом ты понюхала его подушку и сказала, что она пахнет им и ты будешь спать в его постели. И потом начала раздеваться. Полностью.

НУРА напряженно смотрит на МАРИ.

МАРИ: И потом ты что-то бормотала о том, что, когда ты в последний раз лежала в этой постели, Уильям сказал, что меньше чем через две недели ты будешь лежать там без одежды. А ты ему ответила, что этого не будет, а он ответил, что будет обязательно, и в глубине души ты очень хотела, чтобы он оказался прав. И вот теперь он оказался прав. Что-то в этом духе. А потом ты вырубилась.

НУРА ужасно смущена. Она вела себя как сумасшедшая. Потом она снова начинает волноваться.