– А в чем?

Он наклонился и поцеловал ее. Энди подалась к нему и закрыла глаза. Его поцелуй оказался медленным и долгим, и все ее женское естество разразилось радостными возгласами.

Когда Уэйд выпрямился, она с трудом перевела дыхание.

– Не могу сказать, что мне нравится твоя мать, – заметил он.

– Мне тоже.

– Когда мы скажем ей, что это серьезно, я собираюсь усадить ее и объяснить, как обстоят дела.

Серьезно? Так у них все серьезно?

– Не терпится услышать, что ты ей скажешь.

Его темные глаза встретились с ее.

– Когда я в деле, Энди, я целиком и полностью в деле. Ты к этому готова?

Она обняла его за шею и улыбнулась.

– Готова, Уэйд. Целиком и полностью.

Он одарил ее своей лучшей улыбкой – медленной и сексуальной.

– Рад это слышать. А теперь что ты скажешь, если мы выясним, так ли удобен диван в приемной, как кажется?

Энди начала смеяться.

– Я думала, ты никогда этого не скажешь.

Бостон готовила бекон на сковороде и напевала. Было рано, едва перевалило за шесть, и она совсем не спала прошлой ночью, но была полна энергии и целеустремленности. Она достала яйца из холодильника, затем отвлеклась, чтобы сделать несколько заметок. Трое дизайнеров умоляли взяться за работу. Бостон просмотрела присланные ими материалы и обнаружила, что ее переполняют идеи.

Ей удалось взбить яйца и вылить их на сковородку, прежде чем отвлечься, чтобы записать еще пару задумок. Зик вошел на кухню как раз вовремя, чтобы спасти стремительно подрумянивающуюся яичницу.

– Доброе утро, – сказал он, снимая сковороду с огня, затем подошел к ней.