Принципаль вернулся на секунду в комнату, достал откуда-то пёстро исписанный клочок бумаги, на котором выделялись радужно два слова: "Пионерами" и "торгаши", черканутые неведомой рукой в состоянии явной спешки и нервного утомления, ключи и, закрыв дверь наглухо, вышел на улицу.

Записка, которую он получил, сидя у себя в провинции номер пятнадцать, обязывала его приехать в центральный район как можно скорее, разыскать общественную столовую с ласковым и вкусным названием "Тефтель" и следовать инструкциям. Принципалю было плевать на инструкции, но документ, который нуждался лишь в паре его подписей в присутствии нотариуса (сколько подписей сделает сам нотариус, Принципаля волновало мало), заставил забыть на время своё отношение к игре в агента 007. То была дарственная на квартиру пропавшего отца в Центральном, причём этот факт и являлся основным (читай - главным), ибо отец его и правда ходил за грибами, и правда пропал, но никогда не покидал он пределов хабитата и о существовании Центра всегда говорил с полным пренебрежением.

- Ехать надо, - повторил Принципаль и одел ботинки.

Hекстати остановившийся таксист сразу спросил:

- Куда?

Принципаль назвал адрес столовой и пять секунд спустя сидел в тусклом салоне, пытаясь угомонить неприятные мысли. Он вдруг осознал, что ничего вокруг не знает и поэтому попросил водителя комментировать места, по которым они проезжали. Водитель с удовольствием разразился лекцией о том, что здесь жил один большой босс, а вот тут застрелили другого; третий не добежал вот до этих ступеней совсем немного и свалился от банальной остановки сердца.

Принципалю показалось на секунду, что водитель счастлив, когда приходится рассказывать о всех этих горьких мелочах. Он даже сделал два круга по Большой площади, показывая пальцем на непонятную статую.

Статуя и впрямь была велика. Композиция была разделена чётко на три части и три одинаковых человека стояли, повернувшись на манер эмблемы "Мерседеса"

спиной друг к другу. Выполнены они были с огромным тщанием и из чрезвычайно сложного, хоть и не тонкого материала, похожего чем-то на бронзу. Hо вот что удивительно - статуи были почти одинаковыми; в сумерках даже казалось, что скульптор специально создал такой эффект: как бы вы не повернули вокруг статуй, вы всегда видели одну и ту же скульптуру и одну и ту же композицию.

Принципаля это удивило, но совсем не понравилось. Впрочем, большинство современных новинок искусства ему тоже не нравились, были безразличны или просто он о них не знал.

- Строят, понимаешь, - говорил гид-таксист. - Город совсем другой стал.