Мозг, поставленный на грань безумия - это мозг в изоляции. Человек, поставленный вне общества, изолированный аутсайдер - безумен.

Hо клетка может жить достаточно долго. Даже после того, как к ней перестанет подходить кислород и нарушится ионный обмен, она проживёт более пяти минут, прежде чем распадётся и потеряет все свои контакты.

А сколько проживёт человек, вырезанный из общества? Вот вопрос, который должен был волновать его учителей и наставников.

И волновал.

Теперь представьте себе белую комнату без швов и углов, с единственным отверстием (под естественные нужды) и неподвижной на первый взгляд камерой.

Комната абсолютно звукоизолирована; после медосмотра, который обычно длится не так уж долго, тебя впихивают в эту комнату и ты сползаешь по стенке, стараясь уйти от обзора камеры.

Первое время мозг переполнен впечатлениями от новой обители, он жадно ловит любые изменения в освещении, любые звуки, которые может издать сам человек.

Потом начинается голод. Hе физический - в состоянии нервного перенапряжения человеку обычно совсем не хочется есть; голод эмоциональный. По впечатлениям. Тогда мозг обычно делает губительный для себя прыжок - он начинает абстрагировать. Вообще говоря, мысль абстрактная - довольно крупное изобретение эволюции. Абстрактный мозг в абстрактном пространстве способен возводить ажурные конструкции аж до самого потолка и...тут же их рушить, ему всё равно, он занят тем, чтобы предотвратить безумие. И он, очевидно, работает на холостом ходу.

Третья фаза наступает тогда, когда первый сбой дают биологические часы.

Человек устаёт искать в картине окружающего его мира хоть какую-то динамичную деталь и по старой привычке делает вывод, что ему следует отдохнуть. Однако сон не идёт к нему, потому что для того, чтоб иметь сон, следует дать пищу духовную для переработки её мозгом. Hо такой пищи практически нет; сон не идёт, а когда человек измочаленный, измотанный и низвергнутый в этот тихий рай наконец засыпает, то никто не может сказать, надолго ли он заснул и заснул ли он.

Принципаль первые два часа пел песни. Потом он закашлялся и, кажется, рассадил связки. Тогда он сел на корточки и попытался медитировать. Hо ранее ему это никогда не было нужно, его мозг нельзя было заглушить ни однообразным повторением, ни чередой громких взрывов. Ему нужна была информация - любая информация, только бы скормить этому гаду, этому Молоху, который находится у каждого сапиенса над бровями. Тогда он взял запасённый перочинный нож и приготовился что-нибудь резать - но ни глухие стены, ни дверь не поддались. Правда, он достиг определённого успеха открывая нож, он содрал несильно кожу на пальце и теперь водил больным пальцем по стене, наблюдая за тем, как сохнет на стенках его кровь.