– Я едва не подавилась куском тоста, когда увидела письмо от Фрэнка. Мы переписываемся уже месяцев шесть, да, дорогой? Встречаемся так, наездами. Я не хотела пока говорить. Вы же знали, что у нас с Дэном ничего серьезного, я вам на Рождество говорила. Да, признаю, я люблю все держать в тайне, это дурная привычка. Мне почти тридцать, Фрэнк был моей первой любовью, а теперь он моя настоящая любовь – правда, дорогой? Пора остепениться. Нельзя же всю жизнь тратить на тряпки, ты сама так говорила, мама. За два года я смогу догнать Свена, если у меня будет две пары близнецов. Ну, конечно, я шучу, папочка.

Фрэнк позволил ей говорить и дальше.

За семь лет она стала самой утонченной женщиной из всех, кого Фрэнк когда-либо знал, и его это немножко пугало. Даже женщины, с которыми он встречался в Вашингтоне, в том числе Джуди, по сравнению с ней выглядели невзрачными. Но это превращение казалось таким естественным и быстрым, что оно привлекало, а не отталкивало. Пояс, чулки, комбинация, блузка, юбка, жакет, шляпка, шпильки, макияж, каблуки, пальто, корсаж, перчатки – все это она проделывала на автомате, при этом обычно разговаривая, и вот она была готова, и они могли идти. Он предположил, что соответствующий процесс раздевания пройдет так же легко, хотя в его присутствии она пока этим не занималась. Мысли об этом увлекали и возбуждали его. Она одолела своих родителей, и когда Фрэнк сказал ее отцу, что собирается жениться на ней, тот ответил:

– В таком случае, min kjære gutt[91], тебе не помешает хорошая работа с четкой перспективой повышения.

Помолчав, Фрэнк сказал:

– Я понимаю, что на Хильди уйдет немало денег, сэр.

Он надеялся, что старик поймет его шутку.

– Ну, зато у нее крепкие зубы и отличное здоровье. Ни дня за всю жизнь не болела, – сказал тот.

Фрэнк подумал, что Ларс Бергстром отлично поладит с Уолтером.

Розанна оказалась более подозрительной, чем остальные родители. Держалась холодно, когда Хильди – Андреа – Энди – только вышла из машины, и выражение ее лица еще долго не смягчалось. Но Энди и с этим справилась. Когда Розанна встала и пошла на кухню за чайником, Энди последовала за ней, а потом, все обсудив, они вышли, и Розанна несла чайник, а Энди пирог. Вошедшая через заднюю дверь Клэр уцепилась за юбку Энди. Поставив угощение на стол, Энди сказала Клэр:

– Идем со мной, солнышко. Я тебе кое-что привезла.

Они вышли через переднюю дверь. Вернулась Клэр с двумя филигранными серебряными заколками в форме бантиков в руках. Она показала их Розанне, а та сказала: