Таким образом, речь не идёт ни о защите, ни об обвинении. Оставляя в стороне все восхваления и все обличения, речь ведётся о том, чтобы отвергнуть чёрную и золотую легенду, дабы очистить портрет человека XVIII века в разные годы его жизни. Для понимания оригинальности Робеспьера и его противоречивого места в национальной памяти, было отдано предпочтение двум способам прочтения. Первый ставит вопрос о влиянии культуры адвоката-литератора на его жизненный путь. Его опыты в качестве академика и адвоката знаменитых дел сформировали его голос и его почерк, поощрили его вкус к противостоянию, выковали его восприятие, определили его отношение к праву. Безусловно, с 1789 г. Робеспьер становится революционером, и его техника, его восприятие, его идеи не прекращают эволюционировать в последующие годы. Тем не менее, его жизнь - это жизнь автора и оратора, который, начиная со времён старого порядка, понял исключительную силу слов и риторики для воздействия на общественное мнение; это жизнь человека, уверенного в том, что, чтобы убедить, заставить принять свои идеи, нужно подкрепить аргументы своим красноречием и своим добродетельным образом; это жизнь адвоката, затем патриота, который предстаёт врагом предрассудков, чувствительным к участи униженных, привязанным к законам, подчиняющимся правилам естественного права.

История Робеспьера - это также история популярности и незаурядного авторитета, сложной концепции народа, демократии, Революции или общественной добродетели, которые до сих пор возбуждают споры, так как и они стали теперь частью мифа. Без возвращения к посмертному созданию этого последнего, исключительность Робеспьера может вызвать вопросы. Безусловно, его путь похож на другие пути: на путь Петиона во времена Учредительного собрания; на путь Дантона во времена Законодательного собрания и на первом этапе Конвента; на путь Бийо-Варенна во II году. И всё же, Робеспьер - исключение, и не только потому, что другие написали его легенду после его казни. С помощью своих политических шагов, своих речей, своего поведения человек также создал свой собственный миф и привлёк к себе удивительно противоречивые взгляды, задолго до эпохи Конвента. Разве не его обличают как кровожадное "чудовище" с весны 1790 г., когда политические противоречия ещё далеки от гражданской войны, когда многие надеются в ближайшее время закончить Революцию в согласии с королём? Разве не его подозревают в стремлении к диктатуре или к королевской власти на следующий день после неудачного бегства Людовика XVI? С другой стороны, свидетельства сообщают об энтузиазме и эмоциях, возбуждённых его речами, слезах его слушателей, об абсолютном доверии, которое некоторые возлагают на него. Начиная со времён Учредительного собрания, Робеспьер не был обычным депутатом; он притягивал к себе взгляды сильнее, чем другие, становился объектом живых и противоположных суждений, вдохновлял на фантазии и легенды, не вызывая почтения или равнодушия, но только поклонение или ненависть. Он - это живой миф.