— Даже не верится, что мы все-таки едем! — пихнула я Валерию в бок, когда наконец провожающие вместе с перроном остались далеко позади, а за окнами замелькали расписанные граффити гаражи.

— Я маме сказала, что тебя тетя Наташа спокойно отпустила. — Лера отлично знала мою бабушку-паникершу и потакающую ей маму. — И тогда мама тоже разрешила нам одним ехать. Папа, понятно, всегда за.

— Ха! Я то же самое маме сказала, только про тетю Иру. И раз твоя мама разрешила, то моя тоже успокоилась. А ты чего молчишь, Сонь?

— Господи, а я своим сказала, что с нами Леркины родители будут, немного попозже приедут.

«Господи» — это была присказка Сонькиной мамы, и у самой Сони периодически тоже вырывалось. Мы уже привыкли, и ухо не резало.

А София продолжала причитать:

— Соврала! Но я правда так думала. Сначала. А потом как-то неловко было говорить. Да и они уже согласились, планов понастроили. Мелкий-то так и не выздоровел...

Мелкий — это Сонин младший брат, недавно родившийся. Каким-то образом он ухитрился подхватить сильную простуду, и Софье грозила перспектива остаться без каникул. Понятно, что она очень старалась не доставлять родителям дополнительных проблем и считала своим долгом помогать маме, а от нее, как от старшей и взрослой, именно этого и ждали. Но все же каникулы!..

Мы все замолчали, пристыженно задумавшись, что будет, когда наше вранье раскроется. И стоило ли вообще врать. Но сделанного не воротишь.

На нас никто не обращал внимания. Кондуктор равнодушно проверил билеты и ни о чем не спросил. И пассажиры были заняты собой, едой и своими мелкими детьми. А мы-то боялись, что начнутся расспросы: куда вы, почему одни, то-се. Вернее, я боялась. Меня не отпускало чувство, что мы делаем что-то неправильное, ненужное. Что зря мы одни поехали. Но девчонкам я ничего не говорила, чтобы не начали надо мной насмехаться.

И мама, и бабушка много раз рассказывали, как в детстве ездили совсем одни на другой конец города, на дачу или вообще в другой конец страны. Как мама на зимние, кстати, каникулы как-то поехала к троюродной сестре в лесничество, а там на лыжах от станции надо было идти. Так ее сестра с лыжами и встречала.

Вот интересно, что бабушка свою дочь спокойно отпускала, а я будто немощная какая. А мы уже сто раз к Лере на дачу ездили на летние каникулы. В последний раз нас, собственно, на одной станции посадили в электричку, а на другой станции встретили. Что там вообще могло случиться в поезде? И все равно какой-то непонятный зуд меня донимал. Он мешал мне дремать, хотя девчонки уже вовсю сопели.