Лейтенанты бросили окурки в урну и решили пойти на футбольное поле. Они уселись на трибуны. Ещё когда они были сержантами, они любили бегать вокруг него перед отбоем. А потом они усаживались и просто смотрели вперёд. Впереди серая стена. Невысокая. За ней расстилалась дорога. Ехали фуры. На многих из них были нарисованы логотипы компаний. Алексей и Слава знали уже их наизусть. Из года в год всё те же. За дорогой стояли врозь домики села Зюзино. Их окружали сосновые перелески.
Сидя на трибунах, пытаешься уловить само спокойствие, тишину, ощущения, которые питают в тебе чувство свободы. Ты получаешь наслаждение от шороха ветра проносящихся машин, от запаха леса, от магического стрекота в поле. Всё это там, среди домов. А небо? Летние, надутые дождем, темно-синие облака размазывались в ночи. И ты смотришь на всё и можешь лишь терпеть слабую дрожь от вечернего ветерка. «Ну где же эти чёртовы солдаты, а? Хотя какая мне разница. Надо здесь как можно дольше просидеть. В казарме сейчас, наверное, уборка после отбоя».
Слава чуть опустил молнию кителя и вытащил телефон из внутреннего кармана.
— Лёх, уже половина десятого, они не приедут сегодня. — сказал Казак.
— Ну а если приедут, а мы проспим?
— Не, ну можно, конечно, ещё час подождать, но это максимум. Уже всё, они на Угрешке остались. Не приедут же они по среди ночи?
— Почему нет?
— Почему, потому что запрещено. Завтра утром приедут. Я буду спать, ты как знаешь.
— Ты что, устал? — усмехнулся Алексей.
— Да, целый день нихрена не делать, ждать, чтобы в итоге нихрена не произошло. От такого ещё больше устаёшь.
— Ты понимаешь, если этот пацан приедет, и мы его сразу не найдём среди вот этих тридцати или сорока парней, то завтра сам его ищи по всему батальону.
— А фотка есть?
— Какая фотка?
— Ты его в лицо сможешь узнать?
Алексей замешкался.
— Да я не знаю, как он выглядит.
— Ротный даже фотки не прислал?
— На кой она мне?
— А как тогда мы узнаем, кого из строя вытаскивать?
— Ну, я планировал, когда они приедут, встать у крыльца и просто крикнуть «Голованов».