Так, в первую и вторую ночь Хому Брута будут защищать молитвы и заклинания, которым его выучил не ректор семинарии, но посторонний монах. И если бы не случайные знания, полученные за семинарской оградой, уже ночь в овине завершилась бы для него тем же, чем завершились скачки с панночкою для одного из ее слуг, псаря Микитки: от Микитки наутро осталась куча золы да пустое ведро. Та что Вий – это всего лишь «могильный корень» (по выражению литературоведа Вайскопфа) того внутренне мертвого мира, где герой жил до встречи с панночкой и где продолжают жить его более удачливые спутники, Терентий Горобець и богослов Халява

Вий – демоническое существо, железный палец которого приводит в оцепенение, а взгляд (обычно прикрытый веками, свисающими до самого пола) смертельно-ужасен.

Многочисленные чудища пытаются погубить семинариста Хому Брута, насмерть заездившего молодую панночку-ведь-му и обязанного три ночи кряду читать заупокойные молитвы над ее гробом в старой церкви. К исходу третьей ночи, так и не одолев заклятий, каким научил Брута «один опытный монах» и не сумев пересечь границу очерченного Хомой круга, сонмище вызывает Вия, приземистого, дюжего, косолапого человека. Он весь в черной земле; поминутно оступается; но подземная сила его такова, что Хома, вопреки внутреннему голосу («Не гляди!»), вперяется в Вия – и оказывается в пределах его власти.

«Вот он!» – закричал Вий и уставил на него железный палец. И все, сколько ни было, кинулись на философа. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха».

Взгляд Вия, «взор василиска», метафорически связан с «мертвыми глазами» покойной панночки, которая передвигается по церкви вслепую и потому не в силах победить Хому.

В примечании к названию повести Гоголь определил Вия как «колоссальное создание простонародного воображения: начальник гномов у славян». Но восточнославянская мифология не знает гномов; без русских, белорусских и прежде всего украинских легенд о Вие, наделенном смертоносным взглядом, повесть Гоголя была бы невозможна. Однако на литературный образ Вия повлияла прежде всего литературная мифология немецкого романтизма с ее интересом к подводным и подземным «ослепляющим» духам. В частности, демонический персонаж новеллы Л. Тика «Руненберг» и Э.-Т.-А. Гофмана «Фалунские рудники».

Предпринимались попытки вывести имя Вий из украинского «вуй» – дядя с материнской стороны. Были исследователи, которые слышали в его имени отзвук слова «сый» (сущий) – так на церковно-славянском звучит определение Бога. Выдвигалась гипотеза, что это имя связано с названием Вербного воскресенья – «неделя ваий». Однако в имени Вий звучание важнее этимологического значения (укр. «в1я», белорус, «вейка» – ресница). Протяжный звук имени должен пугать и завораживать, как сам образ персонажа, носящего это имя.