Изготовление точных астрономических и математических приборов в Харране, этом последнем пристанище древнего звездного культа, было связано со своеобразным религиозным положением города[3323], точность харранских весов вошла в поговорку[3324]. А в городе паломничества, Иерусалиме, уже тогда вовсю шла процветающая и ныне торговля четками[3325].

26. Торговля

26. Торговля

Передний Восток, насколько мы его знаем, был весьма далек от обусловленного силами природы разделения труда, когда мужчина производит товар, а женщина его сбывает. Только в Египте Геродоту бросилось в глаза, что торговлей там занимаются женщины. О североиранском городе Биййар сообщается: «Базар — в домах, а продавцами — женщины»[3326]. И у татар Марко Поло нашел, что «женщины занимаются всеми торговыми делами»[3327]. Но все воинственные народы, сменявшие друг друга, всегда смотрели на торговлю свысока. ‘Омару I, как наиболее законченному представителю старой мусульманской общины, предание вложило в уста слова, что ни один мусульманин не должен быть торговцем, ибо болтовня на базарах отвлекает от ислама[3328]. Отнюдь не из побуждений религиозного рвения, а лишь потому, что они были рыцари и феодалы, Омейяды с полным безразличием относились к фигуре купца, и в анналах их эпохи купечество не играло никакой роли. Следовательно, и в этом случае в III/IX в. тоже произошел переворот, а в IV/X в. богатый купец превращается в носителя мусульманской культуры, ставшей теперь в материальном отношении крайне требовательной. К концу этого века даже один мелкий правитель с запада Ирана не погнушался приобрести лавку (хан) в принадлежавшем его «коллеге» Хамадане и вести в ней торговлю под своим именем. Он продавал там изысканные товары своих земель и извлекал из этого доход в 1,2 млн. дирхемов. Однако тамошний правитель побоялся, что налоговая мощь его города уплывет таким путем «за границу», велел напасть на управляющего этого предприимчивого князька, выгнал его прочь и забрал себе его деньги[3329]. Значительная часть отваги и энергии той эпохи удалилась на базары и в конторы, там же жила и добрая порция поэзии с ее романтическими возможностями и побуждениями. А так как почти каждый купец был еще и путешественником, то цены товаров, курс тысячекратных прибылей переплетались с приключениями во всех странах, с широчайшим знанием света и людей. Да, мусульманской торговле IV/X в. была свойственна горделивая осанка! Она стала хозяйкой в своем доме, во все стороны шли ее суда и караваны, она заняла ведущее место в мировой торговле, Багдад и Александрия устанавливали цены (по крайней мере, на предметы роскоши) для человечества того времени. Просто «морскими купцами» назывались еще в III/IX в. провансальские евреи[3330], которые грузились во Франции на суда, захватив с собой евнухов, рабынь и рабов, парчу, шкурки бобров и куниц, а также другие меха и мечи. На верблюдах пересекали они Суэцкий перешеек, затем вновь шли на судах, заходили в порты Медины и Мекки, потом в Персидский залив, а оттуда в Индию и Китай. В качестве обратного груза они везли на Средиземное море мускус, дерево алоэ, корицу и другие восточные пряности и продавали их частью грекам в Константинополе, а частью — в резиденции короля франков. Порой они избирали также и сухопутный маршрут из Антиохии на Евфрат, направляясь затем через Багдад в Персидский залив. Они говорили по-персидски, по-латыни, по-франкски, по-испански и по-славянски[3331]. В IV/X в. эти преемники осевших на берегах Роны сирийских купцов, продолжавшие жить там вплоть до средних веков, уже больше не упоминаются, что вряд ли может быть просто случайностью. Подъем мусульманского торгового судоходства вытеснил чужеземных комиссионеров.