Amare et sapere vix deo conceditur[65]. Даже Мастера школы «Сент-Освальдз» согласятся, как это сложно. Наверное, я не всегда проявлял достаточную мудрость. Зато всегда хранил верность. Ученики, коллеги, даже директора школы приходят и уходят, сменяя друг друга, а каменные стены и дух моей школы всегда по-прежнему незыблемы. То, что Ла Бакфаст поведала мне историю своей жизни, ничем ей не грозит, чем бы ее рассказ ни закончился; и это не ради нее и не ради Эрика – это только ради «Сент-Освальдз».

Та девочка, что приносит мне продукты, пришла сегодня в час дня. Как же ее зовут? Эмма… а дальше? Забыл. Хорошенькая такая девочка, и красота ее дана юностью, привилегиями, генами, а также полнейшей неопытностью во всем, что находится за пределами ее маленького и хорошо обеспеченного мирка. То, что девочка может теперь учиться в «Сент-Освальдз», все еще вызывает у меня порой нервный озноб. Однако наше старое судно уже вовсю плывет дальше под руководством нового капитана – Ла Бакфаст. Оно очищено от ржавчины, а его новая команда – это совершенно другой класс людей. Еще бы, конечно: миновали те времена, когда мальчик из скромной семьи мог заслужить стипендию или полностью бесплатное обучение. Теперь в нашу школу принимают детей из любой семьи, лишь бы эта семья была в состоянии платить шесть тысяч за триместр (плюс покупка школьной формы, плюс поездки и все прочее), и все будут считать, что ребенок учится в классической школе; только в основе этого «классического» обучения будет не углубленное изучение грамматики, литературы и прочих достойных предметов, а некий «мягкий подход», который притащила с собой в «Сент-Освальдз» эта Зовите-Меня-Джо, так что теперь ученики читают поэзию не в подлинниках, а в переводах и в качестве пособия по истории смотрят фильмы про гладиаторов, надеясь, видимо, таким образом понять культуру, сформировавшую нашу империю.

Порой я просто в отчаяние прихожу, я теряю надежду. Нет, действительно теряю. Слава богу, пока у меня еще есть мои «Броди Бойз», но они последние из старой команды моего судна. После них, полагаю, мне останутся только поля асфоделей или, проще говоря, пенсия. Или же придется мириться и с современными столами из пластика, и с компьютерными классами, и с хорошенькими девочками вроде этой Эммы.

Примерно так я и сказал Ла Бакфаст, когда она, как обычно, заглянула ко мне после школы.

– Все-таки вид у вас, Рой, по-прежнему нездоровый, – сказала она, заваривая чай. Не травяной, слава всем богам, а декафеинизированный «Тетли» в пакетиках. Впрочем, в чашку она добавила вполне декадентскую порцию обезжиренного молока.