Дорогие Аллен-Джонс, Сатклифф, Тайлер, МакНайр и Уайлд.

В определенный момент жизни даже самого неутомимого рабочего коня нужно отпустить на пастбище, на вольные хлеба. Понятия не имею, когда для меня самого наступит такой момент, но события нескольких последних недель заставляют меня задуматься о подобной перспективе. Ведь я уже сто лет преподаю в «Сент-Освальдз» – более чем достойное достижение для того, кто начинал свою карьеру как подающий надежды нечестивец.

Как раз для следующего поколения нечестивцев я и оставляю сей краткий отчет о последних неделях своей жизни, а в том числе и о тех разговорах, которые вел с нашим новым директором. Уверен, что вам это покажется интересным, но я оставляю на ваше усмотрение вопрос о том, какие действия стоит предпринять – если вы действительно решите, что это необходимо. Пока, правда, мой отчет не завершен, но я надеюсь вскоре его завершить. В данный момент я сижу у себя в кабинете, который занимаю уже тридцать с лишним лет, и испытываю прямо-таки настоятельную потребность незамедлительно высказаться. И вот еще что: под той горгульей, которую вы для меня создали, есть небольшой каменный постамент; под него я спрячу свой дневник. Уж там-то, уверен, вы непременно его найдете. Я заверну его в водонепроницаемый пакет на тот случай, если Та С Косой явится за мной без предупреждения. В тот же пакет я положу и значок префекта. Мне не хватило мужества им воспользоваться. Возможно, у вас возникнут иные чувства, и вы окажетесь смелее. А может быть, вы решите устроить ему – как и всему остальному в этой истории – тихие и окончательные похороны.