В этом пессимизме была доля истины. Во время кризиса LTCM на кредитных рынках было суматошно, но количественные фонды вложений в акционерные капиталы работали отлично; рост трейдеров на заемном капитале помог объяснить, почему пожар перескочил брандмауэр на этот раз³⁸. Но одно дело — сказать, что столпотворение являлось проблемой в моменты суматохи, совсем другое — доказать, что оно снижало прибыли в хорошие времена и делало опасный леверидж неизбежным. В работе Ло приводились прибыли от одной количественной стратегии — покупать акции, дела у которых шли плохо, и продавать те, которые были на высоте — и придавалось большое значение тому факту, что доходы от этой простой противоположной модели деградировали с 1995 года, явно подтверждая, что хедж-фонды не имели другого выбора, кроме как привлекать еще больше пугающего заемного капитала. Но основные противоположные модели не были центром квонтового землетрясения, потому что сами квонты понимали, что они приносят ограниченные прибыли. Большие деньги количественных фондов были завязаны в других стратегиях. Например, продавать дорогие акции роста с высоким отношением рыночной цены акции к чистой прибыли на одну акцию, и покупать дешевые немодные с низким отношением цены и прибыли. Ценовой разбег между акциями роста и устойчивыми акциями показал небольшую тенденцию к сужению за годы до 2007-го; как выразил это Аснесс: «Мы любим говорить, что если эти стратегии действительно ужасно востребованы всеми подряд, значит кто-то, видимо, забыл назвать цены»³⁹. Другие специалисты высказывали свои версии того же самого. Марек Флуджински, глава хедж-фонда под названием Thales, испытывал практически идентичные трейдинговые стратегии, чтобы понять, отразится ли присутствие одной из них на прибыли другой; показательно, что этого не произошло, что наводит на мысль о том, что столпотворение не являлось, по сути, проблемой⁴⁰. Действительно, в суматошные моменты ставки могли резко стать переполненными, но это касалось всех трейдинговых стратегий, а не только количественных. «Конечно, «хорошее вложение начинает тикать, когда некоторые инвесторы устремляются к выходу» — не такая захватывающая история, как «гении-квонты следуют за своими компьютерами к заслуженной кончине». Так что, наверное, эту битву в средствах массой информации мне не выиграть», — сожалел Аснесс⁴¹.

Если в количественных стратегиях не было такого столпотворения, как говорили скептики, и если пугающие объемы заемного капитала были, таким образом, неизбежны, что послужило причиной того, что хедж-фонды наращивали риск широкого системного взрыва? Здесь критика Ло — Букштабера также нуждается в уточнении. За первые три дня квонтового землетрясения сигналы в трейдинговых моделях работали крайне плохо, но более широкий рынок оставался спокойным — средняя американская семья со своими сбережениями, размещенными в индексном фонде, ничего не заметила, что подрывает мнение о том, что это был кризис всей финансовой системы. На четвертый день квонтового землетрясения рынок действительно сильно упал, но это больше отразило кризис кредитных рынков, чем толчки на территории квонтов. Самым замечательным в ликвидации так называемых рыночно-нейтральных стратегий было то, что эффект на рынок в целом был нейтральным: каждую проданную акцию квонты покрывали короткой позицией. Верно, что, если бы Goldman Sachs не спас свой дочерний фонд, снижение объемов заемного капитала продолжилось бы, потенциально вынуждая мультистратегические фонды демпинговать позиции на других рынках и тем самым наращивать ком проблем. Но на самом деле вышло так, что рынок наказал трейдеров с избыточным заемным капиталом, не причинив сильного вреда более широкой системе. Именно так капитализм и должен дисциплинировать своих детей. Ни один регулятор не сделал бы лучше.