– Мы это и так прекрасно понимаем, Маргарита Генриховна, – резко прервала её Мария Львовна на правах руководителя. – Но вы что-то путаете. Они никак не могут сидеть за одной партой, Маргарита учится в десятом классе, а Мурат…

Холодные мурашки побежали у Тамары по спине, она встала, словно укушенная змеёй, и ошарашенно уставилась на дверь. До неё дошло, о ком идёт речь, за несколько секунд до того, как было произнесено имя её друга.

Как пьяная она вышла в коридор и медленно пошла к лестнице. Широкая река третьеклассников, полная игривого смеха и визга, полилась мимо к дверям.

Она вспомнила квартиру Мурата, в которой раньше часто бывала. Больше похожую на фойе пятизвёздочной гостиницы, чем на жилое помещение. Его небольшую мальчишескую комнату с велотренажёром, стены, обклеенные пошлыми постерами. Вспомнила неширокую кровать, которую он никогда не убирал. Она не могла представить, что Марго теперь живёт в этой комнате, расчёсывает там свои длинные волосы, по часу красится у зеркала, спит в одной с ним кровати и по утрам вместе с ним собирается в школу. Тамара не понимала, как родители его новой подружки ещё не схватили за прекрасные волосы свою дочь и не вернули домой.

Ей вдруг стали отвратительны родители Мурата, в каждом своём действии и разговоре демонстрирующие, какие они ещё молодые и свободолюбивые. Все их праздные разговоры, сленг, походы по самым злачным выставкам современного искусства, ежемесячные короткие поездки за границу, мнимое уважение, которое они проявляли ко всему, что выберет Мурат, стали казаться ей не свободолюбием, а простым нежеланием взрослеть. Тамаре стали отвратительны и все приятели Мурата, которые пели ему о том, какие классные у него «предки».

Она хотела тут же ворваться в столовую, схватить его за грудки и хорошенько треснуть о стенку. Сказать ему, какой он идиот, с кем связал свою жизнь, как теперь о нём будут говорить в школе…

А как? Одноклассники посчитают его взрослым, учителя молча проглотят очередной факт вседозволенности. Родители будут делать вид, что не хотят вставать на пути у любви.

Истинно словом «любовь» в последнее время можно прикрыть любую гадость. Они будут сравнивать их с Ромео и Джульеттой, хотя шекспировские герои готовы были умереть друг за друга, а эти разбегутся, как только у родителей закончатся деньги.

Неужели никто не понимает, что такая свобода погубит его?

Тамара смотрела в тёмные стёкла – она навсегда останется маленькой старушкой среди молодых ребят. Её взгляды на семейную жизнь, мечты о белом простом платье, которое является символом чистоты невесты, а не символом роскоши, её желание доверить жизнь только одному мужчине, фантазии об уютном старом доме далеко за городом, где они будут растить детей, будут казаться людям чем-то экзотическим и древним, вроде останков динозавров или окаменевшего папоротника.