Однако со смертью Нурбану участие жительниц гарема в международных делах не прекратилось. Возможно, вдохновившись примером любви своего отца, Селима II, к Нурбану, Мурад III предоставил своей любимой наложнице, Сафие (это имя означает «чистая» или «приятная»), исключительное положение. Он жил с ней в городе Маниса, где издавна обучались наследные принцы Османской империи. Сафие, которую в тринадцать лет из горной албанской деревни продали в наложницы, тут же завоевала себе место под солнцем. Ходили слухи (похоже, вполне достоверные), что Сафие, которой страх как надоело вмешательство свекрови в сексуальную жизнь сына (она, например, заполняла гарем самыми красивыми и соблазнительными женщинами с невольничьего рынка – и не безуспешно, ведь ее сын произвел на свет 103 ребенка){764}, каким-то образом причастна к ее необъяснимо скорой смерти. Как и в случае с Нурбану, страстная сексуальная связь, по-видимому, переросла в стратегический, политический союз.
Один живший в городе англичанин, Джон Сандерсон, секретарь английского посольства, писал на родину, что Сафие, прогуливаясь по сералю, «заметила, что по реке спешно идет несколько кораблей». После она прознала, что это визирь спешит «совершить правосудие над шлюхами, уличными девками. Ее это очень раздосадовало, и она послала передать евнуху Бассе, что ее сын [отправившись на войну] оставил его править городом, а не терзать женщин…»{765} В 1596 г., пока ее сын, Мехмед III, был на войне, она выпустила всех пленников из тюрем Галаты и Стамбула, оставив только тех, кто совершил «из ряда вон выходящие преступления»{766}. В 1597 г. Сафие вложила собственные средства в военно-экономическую деятельность империи – ее вклад пошел на обновление пушек и покупку вьючных животных.
И вот между Сафие и Елизаветой I, наложницей султана и английской королевой, завязались отношения – они регулярно отправляли друг другу подарки. По рассказам, Елизавета послала своей османской подруге по переписке огромную черную английскую кошку, которая бродила по гарему, пока не умерла естественной смертью. Подарки становились все более претенциозными: один раз Елизавета отправила Сафие красивую позолоченную карету.
Покровительство и защита Сафие и правда имели существенное значение. В 1593 г., получив украшенный драгоценными камнями портрет Елизаветы I, она велела написать английской королеве письмо, где заговорщицки утешала ее: «Я не устану говорить о благородстве ее светлости и славить прах ног ее Величества… монарха, равного Александру Великому… я приложу все усилия ради Ее интересов»{767}. Как только сына Сафие, Мехмеда III, короновали, она от его имени написала Елизавете, которая просила освободить плененных в Северной Африке англичан: «[Мы] получили Ваше письмо… Относительно того, о чем Вы просите, будут приняты меры, да будет на то воля Аллаха». Далее в этом многословном и задушевном письме, написанном в удивительно хлопотливо-заботливом тоне, Елизавету уверяли в том, что Сафие, уже ставшая