5

Санька по приезде уже на следующий день арендовал машину «Мазда» и первые несколько дней он ездил на лекции с Викой. В тот день, когда Женя попросила его захватить её с собой, мама решила остаться у Яны. Отец даже обрадовался, что дочь поедет с ним, и дал согласие. Они выехали после завтрака и через час уже въезжали в Иерусалим под мостом Сантьяго Калатравы. Оттуда ещё минут десять до кампуса. Там они расстались. Отец пошёл в зал, где его ждали сотни студентов и преподавателей, а она осталась на лужайке и набрала телефон Давида.

— Привет, это Женя. Я в универе. Отец сегодня читает здесь лекцию.

— Я знаю. Даже хотел послушать. Но раз ты здесь, — он задумался на несколько секунд, — ладно, я буду минут через двадцать.

Она сидела на лавочке, смотря на скульптуру Генри Мура. Бронзовая женщина полулежала на низком пьедестале недалеко от неё. Услышав шаги, Женя обернулась. Давид остановился рядом и негромко спросил:

— Ты приехала просто так?

— Не совсем. Захотела с тобой поговорить. Присядь.

— Фрейд, когда принимал своих пациентов, предлагал им лечь на кушетку.

Женя ценила чувство юмора как важное качество интеллигентного человека. Она улыбнулась и не без труда преодолела сковавшую её неловкость.

— Ещё несколько дней назад я была его сторонницей, но прилетев в Израиль, пересмотрела свои взгляды. Сейчас я разделяю мнение Альфреда Адлера о психологии личности. Америка — страна индивидуалистов, там права человека превалируют над общественным интересом. Здесь другое общество. История как бы осуществила в вашей стране удивительный социальный эксперимент.

— Это первое впечатление. Люди везде одинаковы.

— Давид, я психолог. Отличия между нами большие и я пытаюсь понять, почему.

— Возможно потому, что Израиль все годы своего существования живёт во вражеском окружении, в постоянной борьбе за выживание. Это нас сплачивает.

— Да, конечно. Поэтому все служат в армии. В Штатах она строится на контрактной основе. А отсутствие опасности делает народ слабым и инфантильным. Но дело не только в этом. Здесь евреи освобождаются от стресса преследуемого, гонимого племени. Они становятся самими собой. А в рассеянии многие, чтобы сбросить с себя извечное бремя еврейства, стремятся раствориться в окружающих народах, отречься от своего предназначения «избранного» народа. Это весьма портит их характер.

— Мы тоже не ангелы.

— Но я говорю с Анной, с её другом Юрой или с тобой. Вы, конечно, разные, но у вас есть что объединяющее, какая-то национальная гордость.

— Со стороны видней, Женя. Просто у нас нет другого выхода. То, что мы живём во вражеском окружении, безусловно, влияет на нашу ментальность.