Однажды утром они все вчетвером находились во дворе: дети играли на солнце, Шекиба развешивала белье на веревке, Гюльназ поливала цветы.

— Посмотри-ка на Шабнам! — вдруг выпалила Шекиба. — Как бойко она ходит, а ведь совсем малышка. Оглянуться не успеешь, как девочка побежит по улицам Кабула, словно горная козочка.

Закончив тираду, Шекиба с интересом уставилась на Гюльназ: у той от неожиданности отвисла челюсть. Промямлив что-то невпопад, она с удвоенной энергией принялась лить воду на цветы.

— Ко-ко, ко-ко, — раздался голосок Шабнам; так она называла канареек.

— Да, моя дорогая, ко-ко там, в клетке, — сказала Гюльназ, продолжая заниматься цветами.

— Ко-ко! — громче и требовательнее повторила девочка.

Обе матери обернулись и посмотрели сначала на Шабнам, затем на канареек. По клетке прыгали только две птицы. Гюльназ оставила цветы, пересекла двор и, приподнявшись на цыпочки, заглянула в клетку.

— О нет! — воскликнула она.

— Что такое? — Шекиба бросила работу и тоже подошла к клетке.

— Она мертва, — с расширенными от страха глазами пролепетала Гюльназ.

Маленькое тельце, покрытое желтыми перьями, лежало на дне клетки. Две соседки умершей птички забились в угол, они жались друг к другу и время от времени робко чирикали. Обе женщины молча смотрели на них сквозь прутья решетки. Обе восприняли гибель канарейки как знак.

«Мы стали похожи на мать Асифа, — подумала Шекиба, — превращаем слова в кинжалы, чтобы побольнее ранить друг друга».

Глава 60 ШЕКИБА

Глава 60

ШЕКИБА