После встречи мы с Майклом обсудили наши окончательные планы в ресторанчике на Рю-де-Буше за порцией мидий. Как обычно, мой друг просчитал свое участие в операции до малейших тонкостей. В аквапарке уже был готов к приему пойманных нами тюленей-монахов большой бассейн с фильтрующей водой и пещерой. К тому времени, когда животные будут доставлены во Францию, будет закончена еще более масштабная система водоемов с пляжами и пещерами. Мы решили в течение какого-то времени акклиматизировать пойманных животных, подержав их в бассейне в Марокко, так что времени для завершения подготовительных работ во Франции будет более чем достаточно. Еще на заседании Французского комитета мы все единодушно согласились, что тюлени в аквапарке будут содержаться подальше от любопытных взглядов, в укромном местечке, обнесенном со всех сторон деревянным забором. Доступ к ним будут иметь только обслуживающие их сотрудники аквапарка, ветеринары и ученые, непосредственно занятые в проекте. Что бы там ни кричали представители «групп по освобождению животных», которым лишь бы к чему придраться и поскандалить, программа в аквапарке будет далека от каких-либо коммерческо-рекламных целей и любой шумихи. Все мы отдавали себе отчет в том, какие трудности нас ожидают. Об образе жизни этих животных известно немногое. Если не считать Дидье Маршессо, никто из нас не имел достаточного опыта контакта с большим количеством представителей этих видов животных. В неволе содержалось лишь несколько спасенных особей — наибольшую известность получила пара, которую подобрали в греческих водах и приютили в Питербурене в Голландии, где для них были созданы превосходные условия. Но случаев размножения этих животных в неволе не зафиксировано, хотя возможно, что причиной этому явилась половая незрелость животных или отсутствие особей нужного пола.

Не было никакой ясности и в вопросе о том, какова будет реакция тюленей-монахов на контакт с человеком. Мне приходилось много слышать об их нервозности. За несколько лет до задуманной нами операции один британский фотограф рассказывал мне, как он однажды заплыл в пещеру на острове Кабрера, служившую прибежищем тюленей-монахов. В пещере было темно — хоть глаз выколи. Одетый с ног до головы в черный костюм легкого водолаза, он проник в пещеру, когда все ее обитатели уплыли кормиться в море, и часами ожидал в кромешной темноте, чтобы сделать при помощи вспышки несколько фотографий их возвращения. Только позабыл он о том, что у него светящиеся часы. Когда тюлени наконец вернулись и начали вылезать из воды, то слабого света часов оказалось достаточно, чтобы обратить этих животных в панику, и они всем скопом бросились в водный туннель, ведущий к морю. С другой стороны, Маршессо — ему-то я доверяю больше! — очень красочно рассказывал мне, как ему не раз доводилось брать кровь на анализ из задних ласт тюленей, нежащихся на суше. Правда, не обошлось без конфуза: когда он стоял, широко расставив ноги, над окороками крупного самца весом, пожалуй, более двухсот пятидесяти килограммов, и уже вставил иглу ему в вену, животное слегка повернулось на бочок и прижало одну голень Маршессо к валуну. Тюлень спросонья повернул голову в сторону голени Дидье и открыл свои огромные темные глаза. Длинные острые клыки оказались на расстоянии каких-нибудь нескольких дюймов от коленной чашечки моего друга. В течение нескольких секунд гигант тюленьего царства разглядывал гиганта биологических наук, стоявшего перед ним враскорячку. У Дидье мороз пробежал по коже; он словно остолбенел, предчувствуя мощный укус. Но животное преспокойненько сомкнуло веки, отвернуло в сторону могучую круглую голову, вернулось в прежнее положение, высвободив ногу бедолаге, и вновь погрузилось в блаженный сладкий сон.