— Что же это за средство?
— Обыкновенный апельсин, и в нем губка, смоченная в уксусе. Он его всюду таскал с собой.
— Ну что ж. Если мне еще когда-нибудь придется делать вскрытие луговой собачки, буду иметь в виду.
Глава десятая Рождество в Камарге
Рождество в Камарге
Чрево — самое отвратительное из всех бестий.
Греческая пословица
На празднование Рождества 1992 года мы отправились верхом через болота, тянущиеся вдоль морского побережья Камарги, что в Провансе. За несколько лет до этого, будучи членом жюри фестиваля фильмов по естественной истории, я открыл для себя местечко Масс де Кларуссет, затерявшееся среди пампасов, поросших высоким тростником, где вольготно белым цаплям и фламинго, черным бизонам и белым лошадям. А главное, здесь изысканная даже для Прованса кухня. Чем не идеальное место для проведения фестиваля? Ну и в качестве гвоздя программы я предложил поездку через болота верхом в ночь на Рождество на торжественную мессу в церкви Ле-Сент-Мари-де-ля-Мер, приютившуюся в старинной крепости. Вот во время этого романтического паломничества дела-то и пошли вкось.
Ночь была безлунной, и моя камаргская кремовая лошадь с бесхитростной кличкой Мутон (что в переводе с французского значит «овца») потеряла дорогу на бескрайних просторах совершенно черной грязи под куполом совершенно черного неба. Я оказался один-одинешенек, все мои товарищи ускакали далеко вперед. Видимо, чтобы в полной темноте окончательно не сбиться с толку, где верх, а где низ, моя лошадь остановилась посреди всей этой кромешной темноты, и я не мог убедить ее двигаться хоть в каком-нибудь направлении. Я чувствовал себя до смерти неуютно — так чувствовал себя, должно быть, Рыцарь Печального Образа, задержанный обстоятельствами на пути к торжественному чествованию Рождества Господня. В ожидании, чтобы кто-нибудь обнаружил меня и спас, я ломал голову, что же такое имел в виду Сэлинджер, вложивший в уста одного из героев своей книги «Над пропастью во ржи» следующую фразу: «Мне бы хоть самую скверную лошадь. Лошадь — она, по крайней мере, человечна». К счастью, меня в конце концов обнаружил здешний объездчик; путем многочисленных понуканий мне все же удалось заставить свою кобылку тронуться с места и поскакать рысью сквозь кромешную тьму, чтобы все же вовремя поспеть к мессе. Но моего росинанта с овечьей головой угораздило споткнуться, и я со всего маху плюхнулся в грязь. Облепленный с ног до головы, я неуклюже ввалился на заполненную людом сельскую площадь, когда служба была в самом разгаре. Весь следующий час я угрюмо залечивал свои синяки и топил грусть-тоску в стакане «Кот-дю-Рон» в местном баре под аккомпанемент цыганских гитар вместо «Глория ин эксцельсис»…