— А ты бы слушала старших да помалкивала! — Ба, как всегда, завелась с пол-оборота. — Ох, Катерина, своенравная стала. А раньше какая была девочка — милая, послушная…

— Это всё переходный возраст, — ехидничает мама.

Я закатываю глаза. Началось… Сейчас опять заведут шарманку: «Ох уж эти подростки, сплошные гормоны вместо мозгов». Мама-то шутит, а вот ба всё это повторяет на полном серьёзе. И неправда: мои мозги в порядке. Факт! Просто я перестала быть удобной деточкой, которая делает, как ей велят. Теперь я хочу делать, как сама хочу. Разве это сложно понять?

— Ба, всё будет норм! Я с Евой по дороге встречусь. Никакой маньяк сразу на двоих не нападёт. Мне пора.

— Куда! А покушать?

Слово за слово — и я себя отстояла. Проглотила омлет, приготовленный ба, и в школу отправилась одна. А букет засунула в урну по дороге. Не хватало ещё, чтобы Ева и Полина увидели. И уж тем более наши пацаны. Я такого позора не переживу. Цветочки, с мамочкой за ручку… Ужас!

Ева, как обычно, ждёт меня у хлебного магазина. Мы обнимаемся и дальше идём вместе.

— А я сегодня проспала. Надела что попало и понеслась. Ничего я выгляжу? Сойдёт?

Ева распахивает куртку. Готова поспорить: она эту блузку ещё с вечера отгладила. А потом вскочила в шесть утра и целый час красилась и волосы укладывала.

— Всё круто. Никто не заметит, что ты проспала.

— Ой, спасибо-спасибо! — тарахтит Ева. — А то знаешь — у нас новые соседи… Въехали в пятую квартиру недавно. И ладно бы сверлили, на гитаре играли — а они голосят. Невозможно. Мужик там такой противный. Полночи вчера ругался. То ли на жену, то ли на дочь. И кидался чем-то. Бум! Стена трясётся. Вот. Выспишься тут…

— Ужас, — говорю я искренне.

Мама никогда на меня не кричит. Мы с ней — как лучшие подруги. Нет, конечно, мои самые-самые лучшие подруги — Ева и Полина. Ходили в один детский сад, попали в один класс — как было не подружиться? Но мама — это другое. С ней всегда можно поговорить по душам. И ба — добрая, хоть и бухтит каждый день. Побухтит — и тащит за стол, и опять начинает ворчать, что я плохо ем. Но не кричит, никогда не кричит. И уж тем более не бьёт! Не представляю, что бы я сделала, если бы мама или ба меня ударили!

— Ты чего? — Ева тянет меня за рукав.

— Да так, задумалась… Ой, простите!

Мы чуть не врезались в женщину, которая вела за ручку малыша. Отскочили в стороны. Малыш проводил нас большущими глазами и выдал:

— Мам, смотри, какие красивые тёти!

Переглядываемся и хохочем. Это мы-то тёти? Ничего себе!

— Значит, я всё-таки плохо выгляжу, — сникает Ева. — У меня что, мешки под глазами? Посмотри, а?