Вспоминается журнал «Знание — сила» тех лет, где один из нас в это время работал. Журнал оформляли «неофициалы», как мы сказали бы теперь, благо и главным художником журнала был неофициал — Юрий Соболев. Необычные яркие обложки, непривычные иллюстрации на целую полосу, только-только входившие в обиход коллажи.
Приходил в редакцию скромный Юло Соостер, приносил очередные рисунки. Неожиданная смерть в мастерской (его нашли через несколько дней после смерти) поразила всех как громом. И также поразило, что приехали художники из Эстонии, аккуратно собрали и увезли на родину его работы. Редакторы и авторы радовались за покойного Юло, но и удивлялись. Откуда нам было знать подлинные размеры его дарования? Соостер ни разу нигде не выставлялся, его не приняли в Союз художников… Заходили в журнал и другие люди. Имена многих из них теперь общеизвестны, многие давно живут и работают за рубежом.
Рядом с редакцией, в одном из переулков возле Самотеки, была мастерская Эрнста Неизвестного. Туда можно было зайти, посмотреть, послушать. Можно было поехать и в мастерскую к скульптору Вадиму Сидуру. Знали его, в отличие от Неизвестного, в основном профессионалы и узкий круг почитателей и друзей, все больше ученые-академики, физики да математики. Он умер, так и не дождавшись ни одной персональной выставки.
Все это происходило уже при нас, на нашей памяти, можно сказать, у нас на глазах: больше или меньше, но мы знали этих людей, их творчество. С некоторыми из них были знакомы.
А нынешняя молодежь? Что знает она? Очень мало. Даже о бульдозерной выставке. Почти не знает она и имена тех, кто не сам уехал, а вынужден был эмигрировать под неявным, но ощутимым давлением. Не знают у нас до сих пор (и мы сами толком не знаем, нам только рассказывали об этом художники на Западе) о судьбах тех из них, кто хотел вернуться обратно, обивал пороги советских посольств. Но вернуться домой в те недалекие годы было подчас не легче, чем пытаться, несмотря ни на что, оставаться дома и продолжать работать.
Как поет известный эстрадный певец Вилли Токарев в одной своей песне о Шемякине:
Россия, босая девчонка, Я знаю, не помнишь ты зла. Но как же такого мальчонку Другим просто так отдала?Поется это в своем, как говорится, крайне доходчивом стиле, но суть отражает…
В 1971 году Шемякин покинул Родину. В картузе, который ему подарил один знакомый художник — картуз прокалывали специальными иглами, искали бриллианты, не нашли. С авоськой в руке. В авоське были сушеные яблоки и ножи для натюрмортов. Яблоки тоже прокалывали иглами, долго разглядывали ножи: «Ты что, парень, мясник?» — «Нет, художник». Извечным российским жестом покрутили пальцем у виска и махнули рукой: «Беги, а то самолет улетит!» Так и прибыл он в парижский аэропорт Орли в старом тулупе и с авоськой в руках…