Нью-Йорк, жарища, звонки галерейщиков из Западной Германии, из Франции, вот какой-то итальянский корреспондент позвонил, просит об интервью, а Шульженко тихо мурлычет свое. А потом мы пьем крепкий чай в бесконечных, чисто русских количествах: есть как-то не хочется и некогда, интереснее поговорить, вспомнить… И забываешь про Нью-Йорк за окном вовсе, будто все вокруг мираж, и мы плывем в этом мираже с нашими вечными неразрешимыми проблемами.

Каждый творческий человек создает вокруг себя определенную обстановку, необходимую ему для работы. Шемякинская атмосфера после семнадцати лет отсутствия на Родине абсолютно не «иностранная», да и по-английски-то здесь никто не говорит без особой нужды. Сначала этого не замечаешь, воспринимаешь как данность, а потом все больше и больше удивляешься. Как? Вот так! Давно сложился этот чисто русский быт, и кошки давно постарели, а собака недавно умерла, появились новые щенки, прилежно тявкают на гостей, не различая пока по молодости оттенков людских отношений.

…И вот еще тема, о которой мы никогда с ним не говорим. Времени, что ли, не хватает? Самодельный «компьютер». Протянувшиеся вдоль стен студии металлические полки с большими плоскими коробками… На протяжении многих лет он складывает туда статьи и иллюстрации по разным направлениям живописи, ваяния, технике письма. Скажем, натюрморт, пейзаж, древнерусское искусство, японцы. Систематизация материалов кажется загадкой: настолько пунктуально и тщательно идет их пополнение и осмысление. По слухам, даже знаменитый коллекционер Кастаки, увидев впервые этот «компьютер», удивился: «Так ты что, такой ученый, что ли?»

А удивляться можно лишь одному: когда человек успевает, откуда в нем эта пунктуальность, эта последовательная одержимость, эта невероятная четкость? Посетители, а они валят валом, особенно сейчас, когда «все можно», посетители видят одно — загульность натуры, лихость, щедрость, порой крайнюю невоздержанность на язык, детскую обидчивость. Труднее разглядеть другое, без чего не было бы изощреннейших по мастерству, по наполненности мысли и экспрессии метафизических композиций Шемякина.

Да, лихой, обидчивый, щедрый, грубиян… А почему, собственно, это должно называться именно так, называться, разноситься стоустой молвой, докатываться волнами до Москвы, тоже обожающей сплетни? А если это просто свойства характера, вероятно, тоже входящие составной частью в особенность таланта, в твердость руки, в жесткое видение мира.

Обидчивый… Да, он обидчивый. До сих пор не может забыть историю, которая случилась лет за пять до его отъезда. Вспоминает и рассказывает ее очень часто.