Настоятель подворья и основатель мемориального музея русского имени — протоиерей Василий Тарасьев».

Больше сорока лет собирает отец Василий свой музей. В нем много дореволюционных реликвий.

— А вы знаете, что мы потеряли во время войны? — говорит отец Василий. — Вам не рассказали? В нашей церкви хранились императорские знамена петровских времен. Нагрянули гестаповцы, аккуратно запаковали знамена, удивительно аккуратно. Но вывозить днем у всех на глазах не решились, дождались ночи. Куда увезли, где сейчас знамена — неизвестно. Так что после войны я начинал практически с нуля. Собирал все, что касается дореволюционной истории России. — Он подводит меня к стендам знаков различия. — Вот бляха Пажеского корпуса. Вот знак Киевского кадетского корпуса, Псковского, Владимирского, Сумского. А вот Крымского, Донского, Ташкентского. А вот нагрудные знаки военных училищ. А вот этот — уже без короны, это значит, выпущен он между Февральской и Октябрьской революциями. А вот древние русские кресты, старое серебряное литье. А вот, поглядите, коллекция брошек, сделанных из пуль.

— То есть?

— Пули, извлеченные у раненых. Из этого металла жены потом заказывали на память брошки.

— Никогда не видел…

— Да, старая, ушедшая эпоха. Была такая традиция, причем широко распространенная. У меня большая коллекция брошек. А вот ордена. Много Георгиев, солдатских, офицерских. Сложная система, никак с ними не разберусь. Я ведь не специалист. Русская молодежь уже ничего не знает, а старики наши такие древние, что все давно перезабыли, путаются, верить им нельзя… Война размежевала эмиграцию на два лагеря. Наверное, вы знаете эту цифру: в 1921 году из Турции в Югославию прибыло около тридцати тысяч бывших участников врангелевской армии. Многие из них были приняты на службу в регулярные войска Югославии. Подраставшие дети учились в русских кадетских корпусах, в югославских военных училищах, тоже становились офицерами. К 1941 году общая цифра русских эмигрантов, включая военных, оставалась все той же — те же тридцать тысяч.

И вот началась война. С одной стороны, гитлеровцы создали так называемый «охранный корпус», куда было мобилизовано около двух тысяч человек. Двести человек пошли добровольно служить в гестапо и абвер. Но большинство русских встали на защиту Родины. Многие русские, служившие в югославской армии, сразу попали в плен. Многим из плена удалось бежать, они сражались в партизанских отрядах против немцев. Много русских сложили головы при обороне Белграда. Был такой поручик Шель, русский из немцев. Знаете, по пословице: «Мама — немка, папа — грек, а я русский человек». Немецкие танки наступали на Белград. А у Шеля была рота сербских солдат. Вооружение — старые ружья. А сам Шель на лошади, с саблей. Солдатам своим он сказал: «Расходитесь по домам, со мной остаются только добровольцы», — и поскакал напролом со своей тупой саблей навстречу танкам. Немцы его тут же срезали. Потом нашли при нем документы, очень удивились, узнав, что это русский человек. Даже похоронили его потом с воинскими почестями, как героя — вот какая была странность… Был еще такой Трофимов Саша, полковник-артиллерист.