Мировоззрение Биньямина Таммуза формировалось под влиянием событий, свидетелем которых ему довелось быть. Об этом он напрямую говорит в «самом дерзком», по мнению критики, своем романе «Яаков», и для лучшего знакомства с писателем нелишне привести оттуда несколько выдержек. Главного героя, Яакова, чья биография во многом сходна с авторской, в 1970 году в романе интервьюирует французский журналист:

«Этьен Сонье: Каково ваше личное отношение к англичанам и к арабам?

Яаков: Когда я был ребенком, я играл с арабскими детьми на улице, где жил, говорил на их языке и вместе с ними бросал камни в английского полицейского, который забредал сюда в поисках борделя. Арабы были нашими кузенами, как сказано в Библии. Они были „почти что евреями“, как говорила моя мама, тогда как англичане были чужаками во всем. Кожа у них светлая, а солнце превращало ее в красную и пылающую. Они ухаживали за еврейскими девушками, и это вызывало нашу ярость. И мы и арабы назывались „нэйтивс“, и вместе мы ненавидели англичан. Таково было положение дел до 1929 года — для старших среди нас и до 1936 года — для более молодых. В эти годы на Земле Израиля начались волнения. Эти годы сформировали во мне совершенно новое сознание. С балкона нашего дома я собственными глазами видел, как арабский продавец воды и лимонада, который годами приходил в наш квартал и зарабатывал на том, что мы были его покупателями, колол своим ножичком — тем самым ножичком, которым годами разрезал лимоны, — старого балаголу с нашей улицы, колол и колол, в лицо, в спину, в грудь, и на лице этого араба было безумное выражение восторга. С тех пор я вижу в арабе — помимо воли, противясь этому и стыдясь своего видения, — дикое и опасное дитя пустыни, на которого ни при каких обстоятельствах нельзя положиться. С тех пор прошло очень много лет. За эти годы я собственными глазами видел, как наши, мои товарищи по оружию, делали с арабами такое, что нисколько не лучше убийства старого балаголы. Я видел также, как прославленные европейцы, обладатели изысканной тысячелетней культуры, музыки и литературы, творили ужасы, во много раз превосходившие то, что делали с нами арабы в 1929 и 1936 годах. И все-таки — мне стыдно в этом признаваться — мне трудно забыть увиденное со своего балкона в годы детства…

Этьен Сонье: Последний вопрос. В течение почти двух тысячелетий евреи жили и продолжают жить внутри христианского по преимуществу мира. Какой представляется эта история в глазах нового израильтянина, который не познал ее на собственном опыте? Каково его отношение к этому христианскому миру вообще? Каково ваше отношение?