Закрыв глаза, я снова вижу слепящие солнечные блики на густо-синем море, белую кайму прибоя возле Большой Кумжевой или Пялицы, берег, лежащий под темно-зелеными грядами прихваченных вереском дюн, изрытых белыми и желтыми оспинами выдувов, и мой мысленный взгляд скользит дальше, к горизонту, следом за полетом крикливых, надоедливых чаек. Мысленно я перехожу через ручьи и речки, сверкающие под солнцем, снова ощупываю ногой мокрые камни или песчаный бар, по которому выходишь далеко в море во время отлива, чтобы перебрести на другой берег реки, вспоминаю обрывы песчаных гряд, где в обнажениях под ударами лопаты проступали слои древней почвы, словно строчки земной летописи тех мест, и чувствую, что все это было пережито и увидено не зря.

Пусть никогда нам не удастся сложить из мозаики находок, из наблюдений этнографов и записей фольклористов полную картину прошлого. Все это только вехи, отмечающие путь, по которому в этом прошлом следует отыскать что-то такое, что обязательно следует узнать, сохранить, сопоставить с настоящим. Для этого, еще не ясного для тебя самого результата, вглядываешься в открывшийся перед тобой мир, отыскиваешь в нем крупицы былого, те точки, по которым восстанавливаются его контуры. И по мере того, как мы разбирались с древними стойбищами Терского берега, примеривая их сначала на жизнь и быт поморов, я все чаще в поисках таких сопоставлений обращался вглубь, к первоистокам, которые замыкались на саамах-лопарях.

Совпадения не просто подчеркивали сходство. С достаточной долей вероятия они позволяли перекинуть мысленный мостик из дня сегодняшнего назад, через три, а то и через четыре тысячелетия. Даже почти полное отсутствие черепков на береговых стойбищах, заставлявшее археологов поначалу думать, что древние жители кольского побережья не знали посуды из обожженной глины, находил свои параллели в быту поморов и лопарей. И те, и другие пользовались глиняной посудой, но, выезжая на тоню, брали с собой металлическую или деревянную, более легкую, прочную и дешевую, как то делали лопари, отправляясь в кочевье. Глиняную посуду саамы оставляли на местах своих зимних поселений. Так же поступали и древние обитатели этого края. Когда несколько лет назад на берегах лесных озер полуострова наконец нашли зимние стойбища неолитических охотников, в полуземлянках рядом с очагами лежали остатки таких же горшков, какие найдены в слоях неолитических поселений Карелии и нашей средней полосы. И такие же черепки, пусть даже в ничтожном количестве, мне удалось найти здесь, на берегу!