У шведских геологов, как я понял, тогда еще не было прямых доказательств, подтверждающих гипотезу. Они исходили из того, что нет никаких фактов, позволяющих утверждать обратное. Археологический материал, который заставил меня вести поиски, им был неизвестен. Между тем теперь он получал значение первоочередного факта. Позднее геологи рассказали мне, что гипотеза шведов получила полное геологическое подтверждение и с нашей стороны: многокилометровый пролив, соединивший Балтику с Белым морем, проходил по линии Ладожского и Онежского озер, по системе нынешнего Беломорканала и выходил в Онежский залив. Так что в конце концов все сходилось.

Отрезанные от своих сородичей охотники на северных оленей попали в исключительно трудное положение. Перед ними в прямом смысле слова лежал девственный, первозданный мир, который предстояло освоить, чтобы выжить. Каждый шаг по этой земле оказывался первым шагом; каждый человек в коллективе представлял собой исключительную ценность; каждая пара оленей, оставшаяся на этой территории, становилась родоначальниками будущих стад…

Конечно, никто из тех людей так не думал, хотя бы потому, что не мог, подобно нам, охватить единым взглядом морские побережья, леса, горы, остатки ледникового щита и, словно книгу, перелистать тысячелетия, отделяющие их от наших дней. Но почувствовать свою оторванность от прошлой жизни, ощутить внезапный страх перед непонятным они могли. И чувства эти должны были разделять с ними олени, которым также был заказан привычный путь на юг, куда звал их инстинкт сезонных миграций и вели уже проложенные столетиями тропы, внезапно оборвавшиеся в бескрайнем потоке вод.

Не эта ли безысходность впервые сблизила человека и оленя? За предшествующие тысячелетия они привыкли следовать друг за другом на пространствах восточноевропейских равнин. И я не мог исключить, что уже тогда отдельные группы охотников знали «свои» стада, на которых не только охотились, но которых в какой-то мере охраняли от четвероногих хищников. Могло быть так, могло быть иначе, но суть от этого не менялась. Факты, сошедшиеся воедино, убеждали, что момент, когда люди следом за оленями повернули на север от возникшего внезапно на их пути потока вод, для этой части нашей планеты был переломным. Теперь эти люди могли рассчитывать только на себя. Право на существование они должны были доказывать не в вооруженных столкновениях с соседями — это произойдет много позже, — не включившись в систему международного обмена идеями и товарами, а в постоянном изучении природы, в поисках своего места в только еще складывающейся ее системе на освобожденной от ледника земле. Пользоваться природой, не разрушая ее экосистему, — таков был единственный шанс выжить у этих людей, предков теперешних саамов.