Оставалось воспользоваться указанием скальда Глума, что Эйрик Кровавая Секира напал на бьярмов «с севера от восточного пути». Другими словами, искать «страну бьярмов» к югу от пресловутого «восточного пути».

К югу от Аландских островов и Финляндии лежат земли Восточной Прибалтики, населенные в те времена чудью русских летописей, ливами, куршами, или куронами, земгалами, пруссами, леттами и другими племенами, говорившими на финно-угорских и индоевропейских языках и диалектах. Туда, с «восточного пути», отходил к современному Таллину маршрут, по которому согласно документу XIII века должны были следовать корабли датских рыцарей. Возле Таллина никакой большой реки нет. Но стоило податься немного на юг, как путешественник оказывался в Рижском заливе, куда впадала одна из крупнейших рек Восточной Прибалтики — Даугава, в прошлом — Западная Двина. Двина — Вина? Или Вина — река Вянта, она же Виндава? А бьярмы — жители побережья Рижского залива и окрестных мест?

Таким был единственно возможный и до неприличия логичный вывод.

11

Биармия на побережье Рижского залива?

Очевидность ошеломляла. Решение казалось слишком простым и дерзким. И все же я должен был признаться, что внутренне был к нему давно подготовлен.

Вопрос — почему в реке Вине видели, именно Северную Двину, а не Двину Западную, испокон века связанную со всем скандинавским миром, — не раз вставал передо мной, пока я изучал саги и искал Биармию на побережье Белого моря.

Район Рижского залива всегда подвергался набегам викингов — шведов и датчан. На берегах Западной Двины позднее стояли укрепленные замки крестоносцев, не случайно избравших эти места для своего обоснования.

Наоборот, на Белом море и в низовьях Северной Двины напрасно было бы искать те географические приметы, которые нет-нет да и проскакивали в сагах. За годы северных странствий я смог ознакомиться с этим районом низких, поросших кустарником, затопляемых в паводок островов, на которых летом маячат стога да кое-где можно заметить палатку или шалаш рыбаков и охотников. Каждый, кто хоть однажды прошел устьями от Архангельска к Белому морю, видел болотистые, тянущиеся не на один десяток километров низовья величественной северной реки. Они выступают в Двинской залив бесконечными зарослями тростника, мелями, лабиринтом протоки болот, то уходящими под воду, то обнажающимися при отливе… Бесполезно искать здесь следы богатой, густонаселенной «страны бьярмов».

Противоречат сагам и топографические ориентиры.

Многочисленные протоки и рукава Северной Двины делают бесполезными поиски «Двинского устья» — в сагах оно всегда одно! — или «двинского леса», густого и темного, по которому идут викинги, сдирая с деревьев кору, чтобы по этим затесам найти дорогу назад. От моря до первого леса на месте современного Архангельска, стоящего на высоком сухом берегу, и сейчас, и тогда надо было плыть несколько десятков километров вверх по реке. Нет возле реки и «холмов», на которых норвежцы сражались с бьярмами. Да и с кем было здесь сражаться? Добравшись до этих мест, новгородцы нашли здесь почти не заселенную страну. А тысячу лет назад, когда уровень Мирового океана был несколько выше, чем в наши дни, низовья Северной Двины представляли собой еще более безотрадную картину болотистых пространств с угнетенным редколесьем, чахлыми сосенками, бесчисленными озерцами и протоками…