Точных данных об участии солдат в обоих движениях я не обнаружил. В любом случае ветераны войны внесли весомую лепту в создание австрофашизма, особенно на первых порах, когда важно было опереться на военную традицию старой империи. Основой «Хаймвера» стал 50-тысячный «Союз фронтовиков». Рост численности нацистов сразу после войны, возможно, также обеспечивали демобилизованные солдаты; однако за периодом роста последовал застой, и их относительный вклад уменьшился. Поскольку оба движения были молоды, а послевоенной Австрии по договору разрешалось иметь совсем крохотную армию, следует предположить, что в середине 1930-х среди фашистов и нацистов было не так уж и много ветеранов Первой мировой войны. Но дух милитаризма был жив. Как и в других странах, он проявлялся в парамилитарной организации и идеологии. В сочетании дисциплины, товарищества, иерархии ветеранских союзов рождался органический авторитаризм и культ вождя. Не остались в стороне полиция, силы безопасности и офицерский корпус, многие из них (в особенности молодые офицеры и солдаты) напрямую поддерживали вначале «Хаймвер», потом и нацистов (Carsten, 1977: 330, 252). Австрийский фашизм постоянно получал кадровое пополнение из военной и штатской молодежи, по мере того как «старые бойцы» остепенялись, женились и уходили из движения. Так, хотя первое поколение, сделав свое дело, частично растворилось в мирной жизни, на смену ему пришло второе. Австрийский фашизм родился из военного опыта определенного поколения; но успех его (как и немецкого фашизма) состоял в том, что в предвоенные годы ему удалось социализировать второе поколение в духе парамилитаризма и национал-этатизма. Фашизм стал новой модной идеей — во всяком случае, в этом регионе Европы.

Данные по гендерному составу неполные. Известно, что в «Хайм-вер» не входили женщины, но крупная женская группа поддержки у этой организации имелась. Не удалось мне найти информации и по гендерному составу электоральной поддержки «Хаймвера». Но среди нацистов женщин было много. В 1919 г. женщины составили 15 % партийных кандидатов от нацистов на национальных выборах — примерно столько же, сколько и в остальных партиях той поры. Затем австрийские нацисты по указанию Гитлера начали избавляться от женщин в своих партийных рядах. Среди вступивших в партию в 1926–1931 гг. женщин было лишь 6 %. Их численность увеличилась до 12 % в 1933 г., до 28 % в 1938 г. и оставалась на уровне ниже 20 % в течение войны. В нацистской партии этих женщин держали на вторых ролях, как и в австрофашистской. В Австрии действовала уникальная система — голоса, отданные женщинами, подсчитывались отдельно, поэтому нам известно, сколько женщин голосовало за нацистов. Большинство из них голосовало так же, как и мужчины, — видимо, в первую очередь как их мужья. В 1919 г. женщины принесли нацистской партии 46 % голосов, 42 % — в 1930 г. и 47 % — в 1932 г. в Вене (то есть во всех случаях чуть меньше половины). В пропорциональном отношении у коммунистов было меньше женских голосов, чем у нацистов, немного больше их было у социалистов и подавляющее большинство — у Социал-христианской партии, видимо, из-за большей религиозности женщин (Pauley, 1981: 101–102; 1989: 42). Вероятнее всего, женщины были и на стороне режима Дольфуса, хотя выборы были отменены и проверить это нечем. После аншлюса австрийки поддержали нацистское правительство не в меньшей, а даже в большей степени, чем немки Германии, в связи с тем, вероятно, что гендерная политика в Австрии была много либеральнее, чем в Рейхе. В Австрии, например, было куда больше работающих женщин (Bukey, 1992: 223–224).